Презентация, доклад по русскому языку Приставки

Она была тоненькая, курносая, с короткими и растрёпанными, как у мальчишки, волосами. Она покачивалась на загорелых ногах, как на стебельках, задумчиво смотрела мимо людей и водила смычком. У ног девочки, в пыльных подорожниках, лежал скрипичный футляр, в откинутой крышке его белел бумажный лист. На нём крупно было написано: «Зарабатываю на скрипку».

На свой родной дом я стараюсь не глядеть и обхожу его стороной. Я думаю: зачем бередить прошлое? Для чего вспоминать то, что забыто даже моими земляками? Всё ушло навсегда – хорошее и плохое не жалко, а хорошего не вернёшь.

Шли дни, месяцы. В морозный день, когда подушки, которыми затыкали окна, покрывались пышным инеем, почтальонша принесла маленький листок. Я держал его в руках, и у меня мёрзли кончики пальцев. И что-то коченело в животе. Два дня я не приходил к сестрёнке. А потом мы сидели рядом, смотрели фотографии.

Он шёл прихрамывая, и на коленке у него была ссадина, запёкшаяся, как печать из сургуча. В руке он держал верёвку, к которой была привязана серая тряпка.

Воспользовавшись наивностью этого тихони, троица друзей решила отыграться на нём за свои неудачи, постигшие их в отношениях со старшеклассниками. Чего только не вытерпел бедолага, пока судьба не столкнула его с Санькой. Все беды разом закончились, и началась новая страница его жизни.

Случай с Андерсеном был тем явлением, которое старомодные писатели называли «сном наяву». Просто это мне, должно быть, привиделось.

Настасьино письмо грело серолицых, осунувшихся подруг, прибавляло им сил. И, снова впрягаясь в плуг. Они говорили: «У них окоп пахнет пашней, а у нас пашня пахнет окопом». Письмо как бы стало общим, принадлежало всей деревне… И так продолжалось долго. Из других деревень приходили почитать Настасьино письмо.

Чайковский вспыхнул, покраснел – он не мог принять по отношению к себе это высокое слово – и резко ответил: «В чём тайна? В работе. И никакой тайны вообще нет. Я сажусь за рояль, как сапожник садится тачать сапоги».

«Прелестно», –  иронически подумал я и на перемене окликнул его.
– Зачем ты записался во все кружки? –  спросил я.
– Мне надо, –  ответил он.
– Может быть, ты не знаешь, что увлекает тебя больше всего?
– Нет, я знаю, упрямо ответил он. – Но мне надо. Это моя тайна.
– Тайна это или не тайна, –  сказал я, но на занятии физического кружка можешь не приходить. Ты преувеличиваешь свои возможности.

Книга делала чудо: она разговаривала со мной разными голосами детей и взрослых. Я чувствовал, как подо мной покачивается палуба белоснежного парохода, видел всплески огромных рыб в тяжёлых струях реки.

Ребятам это, конечно, нравилось, но я всё равно был среди них чужим. И мне вдруг  расхотелось  пускать  с  балкона  голубков. 
Я сделал последнего и – сам  не  знаю  почему  –нарисовал  вечернее  небо, оранжевое солнце на  горизонте  и  дорогу,  по  которой  идут  рядом  двое мальчишек.

Мама работала педиатром и весь день по вызовам оказывала помощь на дому, а в Первую мировую она сопровождала санитарный поезд. Тетя училась в художественном училище – по росписи фарфора. Происходящие в стране события они воспринимали как-то спокойно, без нервов. Только бабушка однажды дала понять свое ироническое отношение к действительности.

Я готов был сгореть со стыда, но всё-таки взглянул на Нинку: она смотрела в сторону. Мне стало горько.
Протарахтел в коридоре звонок, и начался урок, а я всё не мог прийти в себя. Было так хорошо, и вот…

1)рассказал

2)спрятал

3)стереть

4)вскоре

Но если в последний миг можно улизнуть, то отчего же не воспользоваться случаем? И дремлет, слегка покрякивая, кряква: лисица к этой кочке уже не придёт.А значит, можно ещё ей, глупой крякве, жить.

Одной стороной хата стояла на краю обрыва, и кривая тропинка, сбегая вниз, приводила к заброшенному колодцу.
Яков сидел у раскрытого окна на низенькой скамеечке перед  изрезанным сапожным ножом столиком и, склонившись,  тачал сапоги. Иоська, размахивая руками, что-то весело рассказывал отцу, на щеке его вспрыгивала лукавая ямочка.  

Прошло лет десять. За  это время я не только слышал, но и видел не раз, как поёт соловей. Он никогда не помещается на ветке дерева,  а непременно в  кусте, невысоко  от  земли,  сидит, как бы несколько  сгорбившись,   распустив   крылья. 

Улыбалась она смущённо и с любопытством, будто это не вы разглядывали её, а она, чуть робея, глядела на вас.
Выполнено всё это было предельно безыскусно, но как-то удивительно… Я даже не мог понять, в чём тут секрет.

Однажды вечером я маялся на маленькой станции в ожидании пригородного поезда. Бесчисленные лягушки надсадно кричали над рекой. И этот  квакающий хор, и душный воздух  прожжённой за день  солнцем станции, и  скука ожидания – всё сливалось в тягостное впечатление безнадёжной тоски.

У Татьяны Львовны заболел внук, она не может от него отойти, а сегодня для библиотеки привезут дрова. И она прислала записку. Просит нас помочь. Надо их убрать, потому что в прошлый раз дрова растащили. Сами понимаете, время-то военное.

Техника сделала могущественными каждое государство в целом и человечество в целом. И человечество, если пришлось бы отбиваться, ну хоть от марсиан, встретило бы их не так, как два или три века назад. Но вот вопрос, сделала ли техника более могучим просто человека, одного человека?

Позже мы с Енчо Гергановым, одним из моих лучших учеников, не раз вспоминали эту сцену, ибо у встречи нашей была предыстория, притом у каждого из нас – своя. Примерно за полтора года до описанного выше эпизода мне позвонил известный болгарский ученый Мирослав Янакиев и спросил, можно ли ко мне прислать кого-либо для учёбы в аспирантуре.

– Ты взгляни, взгляни, Елена!.. Какая неожиданная удача... Бабушка Колкина отдала нам картину. Чудная, милая, восхитительная бабушка Колкина!

Боль путала сознание, но я понимал, что, если я лягу сейчас на тротуаре, преспокойно будут перешагивать через меня, обходить. Надо добираться до дома. Так никто мне и не помог.

Существуют неписаные и писаные правила поведения людей, хорошего тона. Соблюдение или несоблюдение этих правил характеризует воспитанность и культуру человека. Придерживаясь их, человек ведёт себя соответствующим образом на работе, в школе, театре, на улице и дома. Но с теми же людьми происходит странная вещь, когда они попадают в лес, на природу. Почему-то считается, что здесь не нужны никакие правила.