1968 года в журнале "Советская эстрада и цирк" она писала: ...Высоцкий на эстраду выходит как автор песен - поэт и композитор.
Насколько театр на Таганке не похож на БДТ в Ленинграде, настолько Владимир Высоцкий не похож на Юрского или Рецептора. Театр сформировал этого актера по своему образу и подобию, в таком виде он и вышел на эстраду - шансонье с Таганки. Особый тип нашего, отечественного шансонье. Можно гордиться, что он наконец появился. Появился - и сразу потеснил тех исполнителей эстрадных песен, которые покорно привязаны к своим аккомпаниаторам, чужому тексту и чужой музыке. Новый живой характер не вошел даже, а ворвался на эстраду, принеся песню, где все слито воедино: текст, музыка, трактовка; песню, которую слушаешь как драматический монолог. Песни Высоцкого в нем рождаются, в нем живут и во многом теряют свою жизнеспособность вне его манеры исполнения, вне его нервного напора, вне его дикции, а главное - заражающей энергии мысли и чувства, вне его характера.
Юрий Любимов отбирал, воспитывал и всячески поддерживал актеров, способных к синтетическому искусству. Умеешь петь - прекрасно, играешь на гитаре - вот тебе гитара. Кроме того, надо научиться акробатике, пантомиме, чтению стихов, психологическим этюдам - все это пригодится, из всего этого будет строиться спектакль. И он строился - по особым, отличным от того же БДТ или Художественного театра законам, сочетающим правду психологии с эксцентрикой, цирком, балаганом. Сочинительским, импровизированным способностям актеров давался полный простор. Это был новый этап развития замечательных вахтанговских традиций, новая ступень актерской самостоятельности. Это конечно, особая школа и особый театр. Он нуждается лишь в коврике и в зрителях, остальное творит искусство актера и фантазия присутствующих.
Высоцкий - один из представителей такого "уличного" театра, и поэтому он легко, с какой-то безрассудной свободой шагает на эстраду. Поистине, ему нужен только коврик. Или микрофон, если уж он выдуман современной техникой. И гитара, конечно. Но можно и без нее - он будет читать стихи, изображать Керенского, Гитлера или кого-либо еще. Все это он делает артистично, лихо, с идеальным чувством эстрадной формы, начала и конца номера, с тем блаженством одиночества на подмостках, которое как божий дар дается артистам эстрады. Но лучшее у Высоцкого, конечно, его песни. Кто-то сказал про него, что пол под ним ходит, когда он появляется на сцене. Это верно. Особая пружинистость темперамента составляет суть его обаяния. Но когда он берет в руки гитару, когда успокаиваются его руки и ноги, становятся сосредоточенными обращенные к зрителям глаза - когда актер остается самим собой,- тут начинается самое интересное.
Я не возьмусь пересказывать содержание его песен, хотя лучшие из них - это своеобразные маленькие драмы. Следуемые одна за другой, то веселые, то грустные, то жанровые картинки, то монологи, произносимые от лица с ярко выраженной индивидуальностью, то размышления самого автора о жизни и времени, они, все вместе дают неожиданно яркую картину этого времени и человека в нем. Грубоватая "уличная" манера исполнения, почти разговорная и в то же время музыкальная, сочетается с неожиданной философичностью содержания - это дает особый эффект. По стилю - это брехтовские зонги, перенесенные на нашу русскую почву.
Исполнительский талант Высоцкого очень русский, народного склада, но эта, сама по себе обаятельная типажность подчиняется интеллекту, способности самостоятельно мыслить и безбоязно обобщать виденное. В любимских спектаклях всегда ощутимо активнее интеллектуальное начало, оно выносится прямо к публике, обращается к ее разуму. Высоцкий поет также - наступательно, обращаясь не куда-то поверх голов, вообще в зал, а прямо глядя в глаза тех, кто перед ним, завоевывая эти глаза, не отпуская их, подчиняя и убеждая. Агитационная суть театра, который он представляет, сказывается и в этом.
Высоцкий мужественен не только по внешнему облику, но и по складу мысли и характеру. К счастью, в его песнях нет самоуверенных интонаций, он больше думает о жизни и ищет решения, чем утверждает что-либо, в чем до конца уверен. Но думает он, отбрасывая всякую возможность компромисса и душевной изворотливости. Думает так, как сегодня думают и ищут лучшие из его поколения. Безбоязненно, не стесняясь, он выносит к зрителю результат своих поисков, надеясь, что его поймут.
В 1977 году в серии "Aктеры советского кино" вышел посвященный Высоцкому проспект, составленный И.Рубановой. Говоря о тех выразительных средствах, которыми пользуется Высоцкий, создавая свои роли в кино, театре, на эстраде, она особенно выделяет его голос. И действительно, голос является его основным выразительным материалом. Недаром при ответе на вопрос анкеты, распространенной среди артистов театра на Таганке в 1970 году, Высоцкий сказал, что самой большой для себя трагедией считал бы потерю голоса.
Высоцкий кричит. Крик - "бросающийся в глаза", нет, в уши - примета его исполнительского почерка... Его крику подражают... Как это ни парадоксально, крик Высоцкого и в самом деле существенный, если не сказать, серьезный штрих портрета этого актера. Конечно, это элемент формы, но в лучших работах - элемент глубоко содержательный. Крик Высоцкого не только пугает или устрашает. Бывает, он вызывает сочувствие, сострадание и даже жалость. Актер кричит очень громко, громко, тихо и даже шепотом.