Презентация, доклад по изобразительному искусству на тему Художник на войне

батальной живописи. Многие сражения минувших и нынешних веков запечатлела кисть художников-баталистов.
Великая Отечественная война породила качественно иное понятие – художник-фронтовик.
Художники на войне служили в редакциях фронтовых газет, рисовали воинов-героев, выпускали листовки, готовили плакаты и почтовые открытки, оформляли «боевые листки» и ротные стенгазеты, а также наглядные пособия по борьбе с вражеской техникой.
Основным их жанром был фронтовой рисунок. По оперативности с рисунком не могли сравниться ни фоторепортаж, ни документальное кино.
Запечатлеть виденное художник мог чаще всего лишь в форме быстрого рисунка-наброска. Во фронтовом рисунке, - не сухая фиксация событий, а искренность и боль, трепетность чувств художника, выраженные в каждой линии, в каждом штрихе, порой начертанных, кажется, не рукой, а обнаженным нервом.
Фронтовые рисунки помогают понять, что давало советским людям силы выдержать нечеловеческие испытания, что позволило им в невероятных условиях оставаться людьми и до конца выполнить свой человеческий долг. Поэтому значение этих работ, со временим будет еще больше возрастать.

— все. Сегодня вспомнил прошлое. Сказать правду, ради искусства, тогда непонятного для меня абсолютно, я вычеркнул из жизни молодость, дружбу, родных. На любовь я смотрел как на недоразумение, забавой казались мысли об удобствах жизни. Не знаю, понял искусство или нет, но научился желать, достигать и — драться, упорствовать».
Эта запись показывает, насколько глубоко Зимин жил искусством. Она помогает понять, что значи­ло для него добровольно прервать работу над картиной... Как именной стипендиат Академии художеств, как человек, не годный к строевой службе, он не только мог получить возможность закончить картину, но и работать творчески в тылу — Академию из Ленинграда эвакуировали в Среднюю Азию. «Ненавижу войну,— писал брату Зимин,— поэтому иду в ее самое пекло».
Выполняя приказы как солдат, он думал об искусстве. В его дневнике не раз встречаются монологи-исповеди. Для Зимина мучительными были вопросы — верно ли он поступил, где мог принести больше пользы? Особенно его преследовали эти мысли, когда он оказался на короткое время в госпитале.
22 января 1942 года Зимин записал: «У меня сквернейшее состояние — не физическое, а душевное. Честное слово, это тяжело. Видимо, я что-то не уясняю до сих пор. Что-то самое важное сегодня, и здесь я должен сознаться: мне не дает покоя моя картина. В дни войны я с такими мыслями глуп и даже враг, но тем не менее».
Душевное состояние, выплескиваемое на страницах дневника, не мешало Зимину всегда четко и честно выполнять свои прямые обязанности, а творчество стало для него продолжением выполнения воинского долга. Он получал удовлетворение тогда, когда его художественные работы находили отклик в солдатских сердцах.

молодежи 30-х годов. Окончив школу - девяти летку, работал чертежником конструкторского подотдела на строительстве Алапаевского металлургического завода, затем пере­шел в листопрокатный цех «работником при молоте».
Мечта стать художником, зароненная в юношескую душу учителем рисования В. И. Шишовым, сумевшим рассмотреть в детских рисунках истинный талант, привела Зимина в Ленинград. В 1931 году он поступил в Академию художеств. Однако Зимин не избежал участи многих: по лож­ному навету его исключили из комсомола и Академии. Несколько лет работал на строительстве станции «Охотный ряд» Московского метрополитена художником при шахткоме.
В 1934 году ЦК ВЛКСМ восстановил Зимина в рядах комсомола, а по завершении строительства первой очереди метро он по рекомендации парткома, шахт кома и комитета комсомола снова поехал в Ленинград и стал студентом Все­российской академии художеств. Занимался в мастер­ской Н. Ф. Петрова. Известный художник, ученик Репина, Петров был прекрасным педагогом. Под его опекой Зимин быстро овладел профессиональным мастерством. Сохранившиеся этюды той поры свидетельствуют о незаурядных живописных данных молодого художника.

HА ЛИНИИ ОГНЯ

осталась незаконченной. 22 сентября 1941 года Зимин добровольно ушел на фронт. Его назначили команди­ром взвода.
Взвод Зимина сразу вступил в боевые действия, выполняя задания на передовой, в непосредствен­ной близости от противника.
«Взвод работает посменно круглые сутки,— писал он осенью 1941 года.— Рыли огневые точки, окопы для орудий, делали «шелиусы» в траншее для прохода пехоты к атаке, почти у самого боевого охранения, в семидесяти метрах от немецкого пулемета».
Изо дня в день заполнял В. В. Зимин страни­цы фронтового дневника. Записи — то подробные и обстоятельные, то скупые и лаконичные, даже без указания даты... Дневнику и письмам родным доверял фронтовик самые сокровенные мысли. Последнюю запись он сделал в конце июня 1943 года — незадолго до гибели.

сцен сражений. Зимин обдумывает, как показать войну без изображения непосредственно баталии.
«Неужели только трупами и разбитыми орудиями можно показать след войны? Символом войны, образом разрушения и смерти могут быть сби­тое снарядом дерево, рваные осколочные раны на стволах других. Написать картину — кустарник, листва, редкие ели и сосны — вдали тайга. У опушки — колючая проволока в два ряда. Кругом под­черкнутая тишина, в контраст шуму и грохоту орудий».
Идеи будущей картины просматриваются во мно­гих сюжетных натурных зарисовках художника, выполненных иногда за считанные минуты.

«Написать бы — дорога на фронт. Идут бойцы. Часовой в окопе. Вдали танки, пейзаж с рекой. Возвращается раненый. Старуха эвакуированная несет кофейник. Старая, в черном платье, устала. Вторая картина. Пожарище было давно. Шевелятся как ленты длинные доски у полуразрушенного кирпичного сарая для сушки кирпича. Легкий ветер. Труба, дымоход — черные. Тихо. Красноармеец (одет в ватник, флотские брюки, автомат на плече) ве­дет «языка».

На фронт

наброске удивительно точно схвачено движение всей группы. Подобных эпизодов, участником и свидетелем которых был каждый фрон­товик, на войне не счесть. Сколько раз приходилось и нам тащить пушки и машины из глинистых оврагов Орловщины... Фронтовые зарисовки Зимина, его дневниковые записи всколыхнули в памяти многое из пережитого на фронте, они заставляют как бы заново пройти по военным до­рогам. Немало эпизодов солдатского быта, запечатленных в конкретных местах, оказываются настолько типичными, что создается впечатление — художник был и там, где воевали мы.

страницы фронтового дневника В, В. Зимина

Каждый рисунок несет в себе настроение, переданное скупыми, но выразительными средствами. Вот минутная остановка машин, славных «полуто­рок», в чахлом редколесье на болоте. Вот среди хляби фронтовой дороги водитель меняет скат «эмки». На многих альбомных листах художник запечатлел сцены на железнодорожных станциях: погрузку или разгрузку эшелонов, торопливую суету посадки, отправления, девушку-часового с винтов­кой на тормозной площадке товарного вагона.
Запоминаются сцены кратковременных отдыхов на марше, когда самой благозвучной была команда. Когда «привал» и солдаты в изнеможении валились там, где она их застала. Казалось, что не найдется больше сил подняться, но звучал приказ: «Подъем, выходи строиться!», и солдат снова шел...

Пейзаж с висячим мостом

с высоко поднятым письмом, вокруг него радостное возбуждение: кто-то ринул­ся навстречу весточке, кто-то, присев, уже углубил­ся в чтение. Мы, восемнадцати летние, были неже­натыми, но нам приходилось наблюдать за отцами семейств, когда в письме из дома кто-то из них на­ходил нарисованное цветным карандашом неуме­лой ручонкой сына или дочки солнце. Надо было видеть лицо и глаза обладателя такого послания! Переживания, которые солдат не мог скрыть от своих товарищей, не поделиться с ними, были на­столько сильными, что' захватывали всех и оста­вались в памяти надолго. Такие моменты стоили многих политбесед, ибо затрагивали самые со­кровенные душевные струны человека, порождая возвышенные чувства любви и ненависти. И эти чув­ства, имеющие тончайшие индивидуальные оттенки, в сумме составляли общие и далеко не абстрактные для нас понятия патриотизма и любви к Родине.

Так же выразительны рисунки, на которых солдаты, примостившись кто как мог, положив листок бумаги на пенек, вещмешок или спину товарища, сосредоточенно, как бы оставаясь один на один со своими мыслями, и в то же время торопливо пишут письма домой, а чуть поодаль на сосне прикреплен почтовый ящик...

Письмо с фронта

стороны, он запечатлевает непосредственные эпизоды боя, с другой — стремится показать бытовую сторону войны.

команда «привал» и солдаты в изнеможении валились там, где она их застала. Казалось, что не найдется больше сил подняться, но звучал приказ: «подъем, выходи строиться!», и солдат снова шел…

них, видишь не однообразную воинскую массу, а ярко и четко показанные автором личности. Звания и награды отступают на второй план, главное – духовный мир человека. В каждом портрете запечатлена жизненная правда. Ее-то, к слову и недостает сегодня многим произведениям портретного жанра…

могла отпустить война, три женщины расположились на траве под яблонями. С виду очень мирная сцена, но она проникнута каким-то состоянием оцепления. Каждая из женщин погрузилась в мысли, переживания; это ощущение усиливает тишина пейзажа. Беглый набросок несет в себе картины большого содержания. Зимин видел в женщине на фронте не солдата, а женщину-мать с ее истинным предназначением – продолжения рода человеческого вопреки безумию смерти.

хрупкие плечи которых лег непомерно тяжелый груз войны. Здесь важную роль сыграли его личные переживания, порожденные разлукой и горячо любимой женой, которой немало посвящено дневниковых страниц. На женских портретах – связистки и медики, телефонистки и пекари.

хрупкость и незащищенность перед военными невзгодами больно ранили сердце художника.

Солдатская каша

Средний Дон. Мальчишки.

с места событий, дошедший до нас сквозь десятилетия. Это живые документы истории героического всенародного подвига. Каждая строка, каждый штрих несут в себе нелегкое раздумье солдата и художника, стремившегося обратно осмыслить главное – суть человека перед страшным ликом войны. Многих талантливых людей недосчиталась русская земля, и сколько осталось неосуществленных творческих замыслов! Не успел Валентин Валентинович Зимин написать свою самую главную картину. Но того, что он сделал в своих альбомах, бережно хранимых его семьей, хватило бы не на одно произведение. Это – завещание потомкам, освященное пламенем искреннего сердца художника. С. Ярков

Над Погостьем