Презентация, доклад по изобразительному искусству и МХК на тему Русские пейзажисты. Айвазовский И.К.

изображал, в верхней части холста всегда сквозь скопление грозовых туч будет пробиваться луч света — иногда явственный, иногда тонкий и едва заметный: «Именно в нем, этом Свете, и заключен смысл всех изображенных Айвазовским бурь».

Те картины, в которых главная сила — свет солнца, надо считать лучшими..

17 [29] июля 1817 год, Феодосия —19 апреля [2 мая] 1900 год, там же)

Иван Константинович Айвазовский

Биография

всемирно известный русский художник-маринист, баталист,
коллекционер,
меценат.
Живописец Главного Морского штаба,
академик и почётный член Императорской Академии художеств,
почётный член Академий художеств Амстердаме, Риме,
Париже
Флоренции и
Штутгарте.
Обладатель серебряной и золотой медалей на выставках Петербургской Академии художеств, золотой медали от папы Григория ХVI золотой медали на выставке в Лувре, ордена Почетного легиона (1857 г.).
Основатель Музея древности (1871 г.), художественной мастерской,
картинной галереи и концертного зала в Феодосии.
В общей сложности художник написал больше 6 тысяч работ.

еще мал, Казначеев служил феодосийским градоначальником. В конце 1820-х годов ему всё чаще стали поступать жалобы: в городе кто-то шалит — разрисовывает заборы и беленые извёсткой стены домов. Градоначальник поехал осмотреть художества. На стенах красовались фигуры солдат, моряков и силуэты кораблей, наведённые самоварным углем, — нужно сказать, весьма и весьма правдоподобные. Через некоторое время городской архитектор Кох сообщил Казначееву, что вычислил автора этих «граффити». Это был 11-летний Ованнес, сын базарного старосты Геворка Гайвазовского. «Рисуешь ты прекрасно, — согласился, встретившись с „преступником“, Казначеев — но почему на чужих заборах?!» Впрочем, он сразу понял: Айвазовские так бедствуют, что не могут купить сыну принадлежности для рисования. И Казначеев сделала это сам: вместо наказания он подарил Ованнесу стопку хорошей бумаги и ящик красок.
Ованнес стал бывать в доме градоначальника, подружился с его сыном Сашей. И когда в 1830-м году Казначеев стал губернатором Таврии, он забрал Айвазовского, превратившегося в члена семьи, в Симферополь, чтобы там мальчик мог выучиться в гимназии, а еще три года спустя приложил все усилия, чтобы Ованнеса зачислили в Императорскую Академию художеств.

Портретов Айвазовский оставил сравнительно мало. Но вот этого господина он писал не раз. Впрочем, и неудивительно: Александра Ивановича Казначеева художник считал «вторым отцом».

автопортрет справа. Почему не с палитрой и кистями, а со скрипкой? Потому что скрипка много лет была Айвазовскому верной подругой. Никто не помнил, кто подарил её 10-летнему Ованнесу, мальчику из многодетной и бедной семьи армянских переселенцев в Феодосии. Разумеется, нанять учителя родителям было не по карману. Но это и не понадобилось. Ованнеса выучили играть странствующие музыканты на феодосийском базаре. Слух у него оказался великолепный. Айвазовский мог подобрать по слуху любой напев, любую мелодию.

Это — графические автопортреты Айвазовского. Пожалуй, тут он неузнаваем. И больше похож не на собственные живописные изображения, а на доброго своего приятеля, вместе с которым в молодости колесил по Италии, — Николая Васильевича Гоголя. Автопортрет слева — ни дать ни взять Гоголь, сочиняющий «Мёртвые души» за заваленным черновиками столом!

Говорим «Айвазовский» — представляем море, а увидев морской закат или шторм, парусник или пенящийся прибой, штиль или морской бриз, произносим: «Чистый Айвазовский!» Не узнать картины Айвазовского — трудно.

Но если на первых Айвазовский напомнил нам Гоголя, то на этом, с холёными бакенбардами — Пушкина. Кстати, именно такого мнения была и Наталья Николаевна, жена поэта. Когда чете Пушкиных на выставке в Академии художеств представили Айвазовского, Наталья Николаевна любезно заметила, что художник своим обликом очень напоминает ей портреты молодого Александра Сергеевича.

встрече Пушкин задал Айвазовскому два вопроса. Первый — для ситуации знакомства более чем предсказуемый: откуда художник родом? А вот второй — неожиданный и даже несколько фамильярный. Пушкин спросил Айвазовского, не мёрзнет ли он, южный человек, в Петербурге?
Знал бы Пушкин, насколько оказался прав! Все зимы в Академии художеств юный Ованнес и вправду ужасно, просто катастрофически мёрз.
По холлам и классам гуляют сквозняки, преподаватели кутают в пуховые платки спины. У 16-летнего Ованнеса Айвазовского, принятого в класс профессора Максима Воробьёва, от холода немеют резвые пальцы. Он зябнет, кутается в совсем не греющую, испачканную краской куртку, всё время кашляет.
Особенно трудно по ночам. Траченное молью одеяло не позволяет согреться. Все члены сковывает озноб, зуб не попадает на зуб, отчего-то особенно мёрзнут уши. Когда холод не даёт уснуть, студент Айвазовский вспоминает Феодосию и тёплое море.

«Академист Айвазовский, быв переведен несколько лет пред сим в Санкт-Петербург из южного края России и именно из Крыма, с самого пребывания его здесь всегда чувствовал себя нездоровым и многократно уже пользуем был мною в академическом лазарете, страдая, как прежде сего, так и ныне, грудною болью, сухим кашлем, одышкою при восхождении по лестницам и сильным биением сердца».
Не потому ли и «Переправа через Неву», редкий для творчества Айвазовского петербургский пейзаж, выглядит так, что зубы сводит от воображаемого холода? Он написан в 1877-м, Академия давным-давно позади, а ощущение пронизывающей стужи Северной Пальмиры — осталось. Вздыбились гигантские льдины на Неве. Сквозь холодные мглистые краски пурпурного неба проступает Адмиралтейская игла. Холодно крошечным людям в повозке. Зябко, тревожно — но и весело. И кажется, так много нового, неизвестного, интересного — там, впереди, за пеленой заиндевевшего воздуха.

Петербург. Переправа через Неву

выдал за свою. Президент Академии художеств Алексей Николаевич Оленин оказался о «Предательстве Иуды» другого мнения. Оленина настолько впечатлило мастерство Ованнеса, что он удостоил его высокой милости — пригласил погостить у него в усадьбе Приютино, где бывали Пушкин и Крылов, Боровиковский и Венецианов, Кипренский и братья Брюлловы. Честь для начинающего академиста неслыханная!

Предательство Иуды

В 1834-м Айвазовский готовил картину на библейскую тему по заданию Академии. Ованнес был по натуре довольно скрытен, любил работать в одиночестве и совершенно не постигал, как это его кумир Карл Брюллов в состоянии писать при любом скоплении народа. Айвазовский, напротив, для работы предпочитал уединение, поэтому когда предъявил товарищам по академии «Предательство Иуды», оно оказалось для них полной неожиданностью. Многие просто не могли поверить, что 17-летний провинциал всего лишь на втором году обучения способен на такое.
И тогда его недоброжелатели придумали объяснение. Ведь пропадает же Айвазовский всё время у коллекционера и мецената Алексея Романовича Томилова? А у того в собрании и Брюллов есть, и Пуссен, и Рембрандт, и мало ли еще кто!

всей Европе от Амстердама до Рима, отдают дань уважения и в России. Он получает «Анну на шею» (орден св. Анны 3-й степени), звание академика, 1500 десятин земли в Крыму в 99-летнее пользование и, может быть, главное — официальный военно-морской мундир! Морское министерство за заслуги перед Отечеством назначает Айвазовского первым живописцем Главного Морского штаба. Теперь Айвазовского обязаны пропускать во все русские порты и на все корабли, куда бы только он ни пожелал попасть. А весной 1845-го года по настоянию великого князя Константина Николаевича художника включили в состав морской экспедиции адмирала Литке в Турцию и Малую Азию.

Большой рейд в Кронштадте

К тому моменту Айвазовский уже исколесил всю Европу (в его заграничном паспорте больше 135-ти виз и таможенники устали доклеивать туда новые страницы), но на землях османов еще не бывал. Впервые он видит Хиос и Патмос, Самос и Родос, Синоп и Смирну, Анатолию и Левант. А больше всего его впечатлил Константинополь: «Вояж мой, — писал Айвазовский, — с его императорским высочеством Константином Николаевичем был чрезвычайно приятный и интересный, везде я успел набросать этюды для картин, особенно в Константинополе, от которого я в восхищении. Вероятно, нет ничего в мире величественнее этого города, там забывается и Неаполь, и Венеция».

Морской берег

много зависел от покровительства, которое ока­зывал ему император Николай I. При путешествии по морю на колесном пароходе царь брал с собой и Айвазовского. Стоя на кожухе одного пароходного колеса, царь кричал Айвазовскому, стоявшему на другом колесе:
— Айвазовский! Я - царь земли, а ты - царь моря!

Николай часто обращался к своим приближенным с вопросами: зна­комы ли они с произведениями Айвазовского и имеют ли что-либо из них у себя?
После таких вопросов всякий из желания угодить царю старался побывать в мастерской знаменитого мариниста.»

В следующем, 2017 году исполнится 200 лет со дня рождения.

потому что мирный. Расслабленно восседая на расшитых подушках и погрузившись в созерцание, турки пьют кофе, вдыхают кальянный дым, внимают ненавязчивым мелодиям. Струится расплавленный воздух. Время протекает меж пальцев, как песок. Никто никуда не спешит — незачем спешить: всё, нужное для полноты бытия, уже сосредоточено в настоящем моменте.

Восточная сцена. Кофейня у мечети Ортакей в Константинополе

"Кофейня у мечети Ортакей" — один из константинопольских видов, написанных Айвазовским после этой первой поездки. Вообще, отношения Айвазовского с Турцией — долгая и непростая история. Он будет посещать Турцию ещё не раз. Художника очень ценили турецкие правители: в 1856-м султан Абдул-Меджид I отметил его орденом «Нитшан Али» 4-й степени, в 1881-м султан Абдул-Хамид II — алмазной медалью. Но между этими наградами была и русско-турецкая война 1877-го года, во время которой снарядом был частично разрушен дом Айвазовского в Феодосии. Однако знаменательно, что мирный договор между Турцией и Россией подписывался в зале, украшенном картинами Айвазовского. Бывая в Турции, Айвазовский особенно тепло общался с живущими в Турции армянами, те уважительно звали его «Айваз-эфенди». А когда в 1890-е годы турецкий султан учинит чудовищную резню, в которой погибнут тысячи армян, Айвазовский демонстративно швырнёт османские награды в море, сказав, что-то же самое советует сделать султану с его картинами.

до этого активно помогавшая мужу в Крыму в его археологических раскопках и этнографических изысканиях, «пыталась увлечь Айвазовского археологией или сценками малороссийского быта».

Ветряные мельницы в украинской степи при закате солнца

Нельзя сказать, что Айвазовский в пейзаже «Ветряные мельницы в украинской степи…» неузнаваем. Пшеничное поле в закатных лучах — почти как зыблющаяся поверхность моря, а мельницы — те же фрегаты: у одних ветер надувает паруса, у других — вращает лопасти.
Где и, главное, когда Айвазовский мог отвлечься от моря и заинтересоваться украинской степью?
Возможно, когда на короткое время перевёз свою семью из Феодосии в Харьков? Причём не праздно перевёз, а спешно эвакуировал. В 1853-м году Турция объявила войну России, в марте 1854-го к ней присоединились Англия и Франция — началась Крымская война. В сентябре неприятель был уже в Ялте. Айвазовскому нужно было срочно спасать родных — жену, 4-х дочек, старую мать. «С душевным прискорбием, — сообщал художник одному из корреспондентов, — мы должны были выехать из милого нашего Крыма, оставив все свое состояние, приобретенное своими трудами в продолжение пятнадцати лет. Кроме своего семейства, матушки 70 лет, должен был взять с собой и всех родных, мы и остановились в Харькове, как ближайшем городе к югу и недорогом для скромной жизни».

Ведь Юлия так хотела, чтобы муж и отец оставался с семьёй подольше. Не вышло: Айвазовский помчался в осаждённый Севастополь. Несколько дней под бомбардировками он с натуры писал морские бои, и лишь специальный приказ вице-адмирала Корнилова вынудил бесстрашного художника оставить театр военных действий.

Ивана Константиновича были отделены от жилых комнат коридором, ведущим из парадного входа в большую гостиную. Жилые помещения и кабинет выходили в этот коридор, мастерская же, расположенная за кабинетом, была совершенно изолирована.

Дом И.К. Айвазовского (фото XIX века)

Обстановка мастерской отличалась своеобразием. Айвазовский начинал работать в годы, когда известные художники стремились обставить свои мастерские с предельной роскошью. На стены вешали старинное оружие, картины прославленных мастеров. Полы застилали дорогими коврами, мебель была тоже старинная, коллекционная. Все в мастерской должно было свидетельствовать о достатке художника. Несмотря на то, что Айвазовскому это было вполне доступно, он не соблазнился подобной мишурой. В мастерской он оставил только то, что необходимо для работы: два мольберта, два-три простых стула, под окном столик с красками, у стены — шкаф с холстом. Стены мастерской были окрашены в красно-свекольный цвет, на них не висело ни одной картины. Свет в мастерскую проникал через большое полуциркульное окно и хорошо освещал только картину, над которой работал мастер. Все остальное пространство тонуло в полумраке.

он будет поддерживать дружеские отношения с Александром Ивановичем Казначеевым. И даже в каком-то смысле станет подражать своему «названному отцу», усиленно опекая бедных и обездоленных и основав «Общую мастерскую» — художественную школу для местной талантливой молодёжи.
А еще Айвазовский по собственноручному проекту и за личные средства возведёт в честь Казначеева в Феодосии фонтан.
Когда-то этот фонтан буквально спас город:
Когда Крым вошел в состав Российской империи, генуэзская система водоснабжения Феодосии была полностью забыта. Из 33 фонтанов и водоемов к 1820 году осталось только 5, состояние их было плачевным.
К 1886 году в Феодосии наступил настоящий водный голод: на 11 тыс. населения приходилось 3—4 тыс. ведер воды в сутки.
«Не будучи в силах далее оставаться свидетелем страшного бедствия, которое из года в год испытывает от безводья население родного города, я дарю ему в вечную собственность 50 тыс. ведер в сутки чистой воды из принадлежащего мне Субашского источника», — так писал в своем обращении к городской думе Иван Айвазовский в 1887 году.
Субашский источник находился в его имении Шах-Мамай, неподалеку от Старого Крыма. В 1887 году были начаты работы по прокладке водопровода, благодаря которому вода пришла в Феодосию. В городе построили фонтан, воду из которого местные жители получали бесплатно. У фонтана была серебряная кружка с надписью «За здоровье Айвазовского и его семьи».

средства строит здание археологического музея, становится одним из организаторов первой публичной библиотеки. Он постоянно заботится об архитектурном облике родного города. При его участии были спроектированы и построены здания концертного зала

По проекту художника и благодаря его энергии были построены морской торговый порт и железная дорога. Когда стала затягиваться постройка железной дороги и порта Иван Константинович вкладывает в их сооружение свои средства. Он был попечителем двух феодосийских гимназий, основал приходскую трехклассную и художественную школы, проявлял большую заботу о создании городской библиотеки.
И ему казалось, что всего этого мало, что нужно еще что-то доброе остановить феодосийцам. Так появилось завещание, в котором он писал: "Мое искреннее желание, чтобы здание моей картинной галереи в городе Феодосии со всеми в ней картинами, статуями и другими произведениями искусства, находящимися в этой галерее, составляли полную собственность города Феодосии, и в память обо мне, Айвазовском, завещаю галерею городу Феодосии, моему родному городу".

Айвазовский в молодости отдал дань увлечению археологией, и ему посчастливилось сделать находки исключительной художественно-исторической ценности. В 1853 году Айвазовский обратился в Министерство уделов с предложением произвести археологические раскопки древних курганов в окрестностях Феодосии.
Он не только сам был поглощен раскопками, но сумел увлечь ими свою молодую жену. Юлия Яковлевна ездила с ним на место работ, сама просевала землю, вынутую из гробниц, следила за сохранностью находок и упаковывала их для отправки в Петербург.
В одном из курганов с женским погребением были найдены золотые ювелирные украшения IV века до новой эры. Они до сегодняшнего дня хранятся среди наиболее ценных в художественном отношении коллекций Особой кладовой Государственного Эрмитажа

через египетские пустыни, он соединил Средиземное и Красное моря и стал условной границей между Африкой и Евразией. Пропустить такое событие любознательный и всё еще жадный до впечатлений 52-летний Айвазовский не мог! Он приехал в Египет в составе русской делегации и стал первым в мире маринистом, написавшим Суэцкий канал в 1871 г.

Караван в оазисе. Египет

«Те картины, в которых главная сила — свет солнца… надо считать лучшими», был всегда убеждён Айвазовский. А как раз солнца-то в Египте было в избытке — только работай. Пальмы, пески, пирамиды, верблюды, далёкие пустынные горизонты и «Караван в оазисе» — всё это осталось на картинах. А еще художник оставил занятные воспоминания о первой встрече русской песни и египетской пустыни:
«Когда русский пароход входил в Суэцкий канал, шедший впереди его пароход французский сел на мель, и пловцы принуждены были переждать, покуда тот снимется. Эта остановка длилась часов пять.
Была прекрасная лунная ночь, придававшая какую-то величавую красоту пустынным берегам древней страны фараонов, отторгнутой каналом от азиатского берега.
Чтобы сократить время, пассажиры русского парохода устроили импровизированный вокальный концерт: г-жа Киреева, обладая прекрасным голосом, приняла на себя обязанности запевалы, стройный хор подхватывал…
И вот на берегах Египта зазвучала песня о „матушке Волге“, о „тёмном лесе“, о „чистом поле“ и понеслась по волнам, осеребрённым луною, ярко светившей на рубеже двух частей света…»

Причём влюбился совсем по-мальчишески — с первого взгляда и в обстоятельствах, меньше всего располагавших к романтике. Он ехал в экипаже по улицам Феодосии и пересёкся с похоронной процессией, в составе которой шла затянутая в чёрное молодая прекрасная женщина. Художник считал, что в родной Феодосии всех знает по именам, но её он, как будто, видел впервые и даже не догадывался, кем она приходится покойному — дочкой, сестрой, женой. Навёл справки: оказалось — вдовой. 25 лет. Зовут Анна Саркизова, в девичестве Бурназян.

Анна Никитична Бурназян-Саркизова, вторая жена И. К. Айвазовского

В этом браке Айвазовский, наконец, обрел семейное счастье, а в его доме поселились тепло и уют.
17 лет они проживут в любви и согласии. Как и в юности, Айвазовский будет много и невероятно продуктивно писать. И еще он успеет показать любимой океан: на 10-м году брака они поплывут в Америку (через Париж) и, по легенде, эта красивая пара часто будет единственными людьми на корабле, не подверженными морской болезни. Пока большинство, укрывшись в каютах, пережидало качку и шторм, Айвазовский и Анна безмятежно любовались морскими просторами.

женщину, тянущуюся к виноградным гроздьям, пронизан солнечным светом. Белый воздушный наряд подчеркивает женственность и грацию восточной красавицы. Она спокойна и улыбчива, а ее лицо с нежным румянцем и стройная фигура, словно сами излучают свет на фоне яркой насыщенной зелени.
Девушка собирает виноград, стоя на арбе, запряженной парой мощных волов. Ей помогает смуглый юноша, сидящий в арбе и придерживающий большую плетеную корзину. Мягкие солнечные лучи освещают фигуры людей, виноградник и повозку. Обычная бытовая сцена превращена художником в гимн радости и полноты жизни. Для этой композиции мастеру позировала молодая супруга Анна, на которой он женился в январе 1882 года..
После смерти Айвазовского Анна более чем на 40 лет (а доживёт она до 88-ми) станет добровольной затворницей: ни гостей, ни интервью, ни, тем более, попыток устроить личную жизнь. Есть что-то волевое и одновременно загадочное во взгляде женщины, чьё лицо наполовину скрывает газовая вуаль, так похожая на полупрозрачную поверхность воды с морских пейзажей её великого мужа, Ивана Айвазовского.

(1812-1880). Армянский священнослужитель, учёный-историк, педагог и просветитель, лингвист и полиглот. Родной старший брат Ивана Айвазовского.
Знал более 15 языков, среди которых были как современные, так и древние, мертвые языки. Под влиянием брата Ивана Константиновича он отказался от католической веры и возвратился в лоно Армянской апостольской церкви.

Он написал на армянском языке «Очерк русской истории», «Историю оттоманского государства», был одним из составителей Большого армянского словаря, издавал журналы, перевел и напечатал басни И. А. Крылова. Иван Константинович гордился успехами и знаниями Габриэля Константиновича, преклонялся перед его авторитетом в церковных кругах, волновался за него, помогая неоднократно. В 1874 году Г. К. Айвазовский стал ректором Эчмиадзинской духовной Академии, а затем получил сан архиепископа. Любящий брат изобразил его в церковной одежде с панагией на груди.

сквере имени Дыбенко рядом с площадью Советской по инициативе крымского армянского общества «Луйс». Памятник был выполнен по проекту архитектора В. Кравченко, авторы скульптуры — народный художник Армении Левон Токмаджян и его сыновья.

Галерея имени Айвазовского в Феодосии сегодня имеет статус национального музея. Здесь хранится самая большая во всём мире коллекция работ Айвазовского, а это - 417 произведений

ветра, всплеск волны — немыслимо с натуры, — утверждал живописец. — Сюжет картины слагается у меня в памяти, как сюжет стихотворения у поэта».

период своего творчества, художник находился под влиянием К.П. Брюллова, которого боготворил, и вслед за которым проникся духом эпохи романтизма .
Можно пофантазировать о сюжете картины. Например.
Мать и двое детей. Они стоят на берегу, проводив отца в плавание, долго смотрят на силуэт корабля, исчезающего за горизонтом. Из утренней дымки моря постепенно выступают величественные формы другого парусника, приближающегося к берегу. Кто-то дождется возвращения своих родных, и уже скоро обнимет кормильцев. Эти трое часто будут приходить на берег, надеясь увидеть, как проступают из тумана знакомые очертания долгожданного брига. Дети будут мечтать о дальних удивительных странах, чудесах и сокровищах, невиданных существах и неведомых прекрасных городах, обо всем, о чем рассказывал вернувшийся из очередного плаванья отец. Все загадки мира скрыты за этим светящимся дрожащим маревом.

восприятие мира. И это особенно характерно для его творчества 40 – 60-х гг. Художник всегда стремился и в жизни, и в явлениях природы выделять не типическое, а исключительное, необычное, редкое. В эти годы им созданы картины, отличающиеся особой звучностью, мажорностью цветового решения. В них с большим мастерством изображены ликующее в солнечных лучах море, сверкающие всеми красками закаты, тихие лунные ночи.

числе других пансионеров Академии художеств едет в Рим для продолжения образования и усовершенствования в пейзажной живописи. В Италию он отправился уже сложившимся мастером, впитавшим все лучшие традиции русского искусства. Художник работал в Италии с огромным воодушевлением и создал здесь около пятидесяти крупных картин. Выставлявшиеся в Неаполе и Риме, они вызвали настоящий ажиотаж и прославили молодого живописца. Критики писали, что никто прежде не изображал свет, воздух и воду столь живо и достоверно. Особое восхищение вызывали его морские пейзажи: Вид на венецианскую лагуну (1841), Неаполитанский залив (1841), Побережье в Амальфи (1841), Хаос. Сотворение мира. (1841), Неаполитанский залив в лунном свете (1842), Побережье. Штиль. (1843)

твоей вижу луну с ее золотом и серебром, стоящую над морем, в нем отражающуюся. Поверхность моря, на которую легкий ветерок нагоняет трепетную зыбь, кажется полем искорок.
Прости мне, великий художник, если я ошибся, приняв картину за действительность, но работа твоя очаровала меня, и восторг овладел мною. Искусство твое вечно и могущественно, потому что тебя вдохновляет гений»
Уильям Тёрнер -импрессионист о картине Айвазовского «Неаполитанский залив в лунную ночь».
Картина практически монохромна. Основной цветовой акцент приходится на луну и лунную дорожку. Выбор палитры определен задачей Айвазовского — запечатлеть ночь в традициях художников-романтиков.

залив в лунную ночь» выставлялся за границей, журналисты и критики заглядывали за раму картины в поисках искусственной подсветки лунной дорожки. Ничего подобного, разумеется, не обнаружив, удивленно вглядывались в полотно с расстояния десяти сантиметров — и видели всего лишь цепочку контрастно положенных мазков белил с желтоватым оттенком…

летом 1845 Айвазовский сопровождал в Константинополь великого князя Константина Николаевича в составе экспедиции Ф.П. Литке. По возвращении из поездки художник получил разрешение остаться в Крыму для завершения начатых картин. По собственному свидетельству, с января по май 1846 он написал 27 картин, в том числе несколько видов и небольших жанровых сцен, фоном для которых служит также столица Турции. Изображение древнего города при лунном свете позволило художнику написать знаменитую лунную дорожку на воде, вызывавшую восхищение современников, эффектно выделить силуэты экзотических восточных построек на фоне ночного неба.

башню Константина Генуэзской крепости.
В сороковых годах прошлого века Феодосия территориально почти не выходила за границы средневековой Кафы, она вся лежала в кольце древних крепостных стен. В северной части города, где Айвазовский решил в 1848 году строить свой дом, был пустынный морской берег.
В мастерской он оставил только то, что необходимо для работы: два мольберта, два-три простых стула, под окном столик с красками, у стены — шкаф с холстом. Стены мастерской были окрашены в красно-свекольный цвет, на них не висело ни одной картины. Свет в мастерскую проникал через большое полуциркульное окно и хорошо освещал только картину, над которой работал мастер. Все остальное пространство тонуло в полумраке.

Адалары Слово adalar в крымско-татарском и турецком языках является множественным числом от слова ada («остров») и переводится как «острова»..).
1-я картина, которую у Айвазовского купил Третьяков. В 1937 г. После выставки, посвященной 100-детию гибели А.С. Пушкина, на основе выставки создавался музей Пушкина, и ныне она прописалась на Мойке-12, в С-Пб – последней квартире поэта.

Кавказу

не знают удастся ли им это - море кипит, пену срывает и несет ветер, шлюпка не слушается вёсел. Мощные волны, выше человеческого роста, несут её на скалы, а могут, как скорлупку, перевернуть или разбить и её. Но мы видим, как этот кипящий ад
осветило солнечным лучом. Мы видим зарождающуюся радугу как божественный знак спасения. И моряки тоже её увидели – в этом кошмаре для них вдруг радуга стала путеводным явлением. Перед ними и перед нами – радуга. Это значит, что за нами, зрителями уже светит солнце.

Радуга. 1873 г.

противников России – союзников, Англии и Франции, а также тот факт, что эти потери можно было предотвратить, заставили императора Франции Наполеона III лично дать указание ведущему астроному своей страны — У. Леверье — создать эффективную службу прогноза погоды.
Ветер несет низкие обрывки туч по небу как дымы от залповых орудий. Корабли выбрасывает на берег или они идут ко дну. Розовые отсветы солнца как отсветы морского боя, происходящего уже за пределами картины, и зарево от которого ужасает своим размахом. Стихия моря – вот чему всегда противостоит человек.

Буря над Евпаторией ноября 1854 года. 1861 г.

Девятый вал - распространённый в искусстве, публицистике и разговорной речи художественный образ, символ роковой опасности, наивысшего подъёма, грозной, непреодолимой силы.

Художник стремится не просто правдоподобно изобразить, но передать ощущения: солнце должно сиять так, чтобы хотелось зажмуриться, от ветра зритель съёжится, от волны отпрянет в испуге. Последнее, в частности, проделал Репин, когда Айвазовский внезапно распахнул перед ним дверь комнаты, за которой вставал его «Девятый вал».
В «Девятом вале» нет ужаса катастрофы и неминуемой смерти — есть сияющая красота и сила вечного моря.

Девятый вал. 1850 г.

в 1844 году. Шторм был столь сокрушителен, что судно сочли утонувшим, и в европейских и петербургских газетах появилось сообщение о гибели молодого русского живописца, имя которого уже было хорошо известно.
Спустя годы Айвазовский вспоминал: «Страх не подавил во мне способности воспринять и сохранить в памяти впечатления, произведенного на меня бурею, как дивною живою картиной».

Волна. 1889 г.

краски. 1881 г. Линия горизонта делит картину почти пополам, заключает в себе глубокий содержательный смысл: вечно манящая человека даль, с детства знакомое желание дойти до далекой, ускользающей черты, узнать, что там, за ней. Лишь едва угадываемый силуэт корабля вдали, на самом горизонте, уводящий воображение еще дальше. Что ждет его? Каким черным гневом обрушится на него шторм, уже как будто поднимающийся из глубин морской стихии, и будут ли милостивы к морякам небеса, наливающиеся свинцом? Успеют ли все вернуться домой, или это отважные мореплаватели уходят в плавание, бросая вызов судьбе?

Черное море. 1881 г.

и однообразного романтизма художника. Публичная демонстрация «Черного моря» сделала совершенно неуместными все сомнения в таланте Айвазовского. При этом даже один из самых ярых и ревностных критиков его творчества, И.Н. Крамской (другой великий художник XIX века) считал эту работу самым сильным творением Айвазовского, был восхищен этим полотном. Он называл её вершиной мастерства

Черное море. 1881 г.

горе», разместив мрачный морской пейзаж в трагичном интерьере. Картина надвигающейся бури стала отражением внутренней бури - горя матери.
Впоследствии суровый противник и критик Айвазовского отзывался о картине «Черное море», как об одном из самых непревзойденных художественных произведений.

Неутешное горе И.Н. Крамской

художник изобразил на ней Дух Божий в виде света, пробивающегося сквозь мрачные тучи. Когда Айвазовский представлял свою работу в Италии, этот образ так впечатлил папу римского Григория XVI, что он захотел приобрести ее для своей коллекции. Но священнослужители разглядели на картине и нечистую силу, по их мнению, намеренно спрятанную художником в темных облаках. Чтобы узнать так это или нет, кардиналы созвали совет и подвергли ее тщательному осмотру на предмет присутствия демонов, но так их и не обнаружили. Так «Хаос» оказался в Ватикане.

Хаос

девяти часов, он создал новый вариант картины. Художника захватывали грандиозность волновавшей его тайны возникновения Вселенной и восторг от великолепия космоса. Вселенская катастрофа в небе и на Земле предстает в огромном полотне.
«7. И создал Бог твердь: и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так.
8. И назвал Бог твердь небом. И был вечер, и было утро: день вторый.
9. И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так.
10. И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо.»

Сотворение мира

наших войск на суше или на море радует меня как русского в душе и дает мысль как художнику изображать ее на полотне»

изображение Невы в творчестве художника. Здесь показан уже сложившийся к тому времени ансамбль Стрелки Васильевского острова – здание Биржи и Ростральные колонны, во время заката солнца. это произведение стало первым, где изображены здания пакгаузов. Вдали виднеется Князь-Владимирский собор (это единственное известное изображение Князь-Владимирского собора в XIX в.). Но при этом все здания, что является характерным для творчества Айвазовского, показаны на втором плане. На первом плане – Нева и парусные корабли.

Петербургская биржа

исполнил виды черноморских портов — Одессы, Севастополя и Керчи. Эта картина, написанная к началу 1846, была показана художником в Феодосии на его первой персональной выставке, посвященной десятилетию творческой деятельности. В июле того же года картина, наряду с четырьмя другими работами, по воле императора была включена в собрание Русской галереи Императорского Эрмитажа.
Композитор А.Н. Серов писал, что «Вид Одессы» «стоит 12 баллов». Обозреватель «Одесского вестника» восторженно описывал впечатление от картины: «Чем больше стоишь перед видом Одессы, тем более он очаровывает глаза; море имеет столько жизни и движения, освещение на его зыбях так натурально, что невольно изумляешься, как художник мог уловить и перенести на холст с такой неподражаемою верностью прелесть южной лунной ночи».

Одесса ночью. Разработка темы. 1846 г.

которые в марте 1847 года Айвазовский получил звание профессора.
Залитая сиянием лунного света, уходящая вдаль вереница домов теряется в дымке на горизонте. Поверхность моря, на которой застыл парусный бриг, серебрит лунная дорожка света, придающая всему пейзажу волшебство и очарование. По легкой волне к нему направляется шлюпка с матросами. Очертания стоящих на рейде военных кораблей навевают мысли о дальних странствиях и боевых походах, придают композиции романтическое настроение. Изображая ночное время суток, живописец блестяще решил труднейшую колористическую задачу. Умело используя световую особенность ночи, которая поглощает цвета предметов, художник сумел передать едва заметные тональные отношения. Обладая незаурядными способностями, Айвазовский передал обаяние южной ночи, создал один из поэтичнейших ее образов.

Вид Одессы в лунную ночь. 1846 г.

судьбы Севастополя - черноморской жемчужины российской короны - и русского флота в предстоящей Крымской войне 1853-1856 гг. Корабли, изображенные на картине, включая и флагман черноморского парусного российского флота линейный 130-пушечный корабль "Двенадцать апостолов", спущенный на воду в 1841 г., были затоплены на входе в Севастопольскую бухту в 1854 г., чтобы не допустить захода в нее кораблей франко-англо-турецкого флота и таким образом обезопасить Севастополь с моря. Когда художник, только что устроившийся на постоянное жительство в Феодосии, организовал там весной 1846 г. выставку своих картин, из Севастополя с поздравлениями пришел отряд из пяти военных парусных кораблей во главе с "Двенадцатью апостолами" под командованием тогда еще капитана первого ранга В. Корнилова, чтобы поздравить молодого художника от имени черноморских моряков.

Русская эскадра на Севастопольском рейде

и просьбу не отзывать его в столицу на зимние месяцы, а позволить участвовать в военных операциях начальника Черноморской прибрежной линии генерала Николая Раевского. Сыну героя 1812 года было доверено окончательное замирение Кавказа. Айвазовский ходил на пароходе «Колхида» вместе с Раевским, потом перешел к капитану Павлу Нахимову на линейный корабль «Силистрия».
3 мая 1839 года в десанте у Субаши, которым командовал Н. Н. Раевский, участвовал и художник, приглашённый в эту экспедицию адмиралом М. П. Лазаревым. Позже художник написал картину «Десант у Субаши» и ещё несколько полотен на тему Кавказской войны.
Он совершил три десанта на черкесский берег: с пистолетом и рисовальными принадлежностями наперевес участвовал в мелких стычках по усмирению горцев.

Десант Раевского у Субаши

Что является осью любой его картины? Куда нам смотреть, чтобы насладиться его шедеврами в полной мере? Как он писал: долго ли, коротко ли, радостно или мучительно?
Айвазовский всегда начинал работу с изображения неба, причем писал его в один приём — это могли быть и 10 минут, и 6 часов. Свет в небе он рисовал не боковой поверхностью кисти, а ее торцом, то есть «освещал» небо многочисленными быстрыми прикосновениями кисти. Небо готово — можно отдохнуть, отвлечься (впрочем, такое он позволял себе только с картинами, на которые уходило достаточно много времени). Море же мог писать и в несколько заходов.

Буря на море ночью, 1849 г.

Как писал Айвазовский

и даже краски сами секретные; таких ярких и чистых тонов я не видел даже на полках москательных лавок». Некоторые секреты Айвазовского дошли до нас, хотя главный вовсе не тайна: чтобы так писать море, нужно родиться у моря, прожить подле него долгую жизнь, за которую так и не пресытиться им.
Знаменитая «волна Айвазовского» представляет собой вспенившуюся, почти прозрачную морскую волну, по ощущениям — движущуюся, стремительную, живую.

Корабль среди бурного моря, 1887 г.

Как писал Айвазовский

волны у их основания, чем придавал глубину и силу красочному тону и достигал эффекта прозрачной волны. Иногда лессировками утемнялись значительные плоскости картины. Но лессировка в живописи Айвазовского не была обязательным последним этапом работы, как это было у старых мастеров при трехслойном методе живописи. Вся живопись у него в основном проводилась в один прием, и лессировка часто применялась им как один из способов наложения красочного слоя на белый грунт при начале работы, а не только как завершающие прописки в конце работы. Лессировкой художник иногда пользовался на первом этапе работы, покрывая полупрозрачным слоем краски значительные плоскости картины и используя при этом белый грунт холста как светящуюся подкладку. Так иногда писал он воду. Умело распределяя красочный слой различной плотности по холсту, Айвазовский достигал правдивой передачи прозрачности воды». Н. Барсамов

Девятый вал. Фрагмент

Как писал Айвазовский

и облаками, с их помощью он умел вдохнуть жизнь и в сушу. «Землю и камни Айвазовский писал грубыми щетинистыми кистями. Возможно, что он их специально подрезывал, чтобы жесткие концы щетины оставляли борозды на красочном слое, — рассказывает искусствовед Барсамов. — Краска в этих местах обычно положена плотным слоем. Как правило, Айвазовский почти всегда лессировал землю. Лессировочный (более темный) тон, попадая в борозды от щетины, придавал своеобразную живость красочному слою и большую реальность изображенной форме»..
Н. Барсамов

Данте указывает художнику на необыкновенные облака

Как писал Айвазовский

его творчества, Иван Константинович писал довольно долго (сделайте скидку на внушительные размеры холста - 12 кв. метров!) — целых десять… дней. Ему как раз исполнилось 80. Он был молод. А ведь в истории искусства не редкость случаи, когда картины писались по двадцать и более лет (например, Федор Бруни писал своего «Медного змия» 14 лет, начал в 1827-м, а закончил в 1841-м).

Среди волн

Как писал Айвазовский

выполнил картину «Лунная ночь». Вдали - раскинувшийся на склонах холмов Константинополь с огромным купольным храмом Айя-София, мечетями и минаретами. По проливу Босфор снуют рыбачьи лодки, идет одинокий пароход. Лишь несколько огоньков сверкают в прибрежных домах да ярко высвечены дверь и окно сакли на берегу Босфора. Возле убогого жилья, приютившегося под раскидистой кроной дерева, - одинокая фигура старца.

Как смотреть картины Айвазовского

Лунная ночь. 1888 г.

яркую точку, источник света, и, пристально всмотревшись в нее, скользить взглядом по холсту. К примеру, когда его упрекали, что «Лунная ночь» не закончена, он утверждал, что если зритель «обратит главное внимание на луну и постепенно, придерживаясь интересной точки картины, взглянет на прочие части картины мимоходом, и сверх этого, не забывая, что это ночь, которая нас лишает всяких рефлексий, то подобный зритель найдет, что эта картина более окончена, нежели как следует».

Как смотреть картины Айвазовского

Лунная ночь. 1888 г.

какое я прибыл в Биарриц, приехал туда и Айвазовский. Почтенному художнику было уже тогда, как помнится, лет этак за семьдесят… Узнав, что я хорошо знаком с топографией местности, [он] тотчас же потянул меня на прогулку по океанскому берегу. День был бурный, и Айвазовский, очарованный видом океанского прибоя волн, остановился на пляже…
Не спуская глаз с океана и ландшафта далеких гор, он медленным движением достал свою крохотную записную книжку и нарисовал всего лишь три линии карандашом — очертание далеких гор, линию океана у подошвы этих гор и линию берега от себя. Потом мы пошли с ним дальше. Пройдя около версты, он снова остановился и сделал такой же рисунок из нескольких линий в другом направлении.
— День пасмурный сегодня, — сказал Айвазовский, — и вы мне, пожалуйста, скажите только, где у вас здесь восходит и заходит солнце.
Я указал. Айвазовский поставил в книжке несколько точек и спрятал книжку в карман.
— Теперь пойдемте. Для меня этого достаточно. Завтра я нарисую океанский прибой в Биаррице.
На другой день действительно были написаны три эффектные картины морского прибоя: в Биаррице: утром, в полдень и при закате солнца…»

О стремительной работе Айвазовского и о том, что представляли из себя его наброски с натуры

Биарриц. 1889

процессе и бросают работы неоконченными. Но однажды такое случилось и с ним — он не дописал полотно «Взрыв корабля» (1900). Помешала смерть. Окончательное завершение полотна несколько уставший художник отложил на завтрашний день. Глубокой ночью, во время сна, внезапная смерть оборвала жизнь Айвазовского. Незаконченная картина «Взрыв корабля» так и осталась на мольберте в мастерской художника, дом которого в Феодосии превращен в музей. Эта неоконченная работа особенно ценна для исследователей его творчества. Она позволяет понять, что художник считал главным на картине, с проработки каких элементов начинал работу. Для сюжета живописец избрал реальный факт — героический подвиг бесстрашного грека Константина Канариса, взорвавшего турецкий адмиральский корабль у острова Хиос.

Последняя работа художника

Взрыв корабля. 1900 г.