Презентация, доклад по литературе на тему Пастернак. Стихи Ю.Живаго

дверному косяку, Я ловлю в далеком отголоске Что случится на моем веку.
На меня наставлен сумрак ночи Тысячью биноклей на оси. Если только можно, Авва Отче, Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю твой замысел упрямый И играть согласен эту роль. Но сейчас идет другая драма, И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок действий, И неотвратим конец пути. Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.

Тема Гамлета созвучна теме романа. Трагедия Гамлета, по Пастернаку,- драма долга и самоотречения, и это сближает этот образ с образом Христа.
Стихотворение «Гамлет»- и о шекспировском герое, и о Христе, и о герое романа Юрии Живаго, и о самом авторе романа, трагически ощущающем соё существование, и вообще о человеке в положении Гамлета.
Долг человека- заплатить муками за чудо жизни, Евангельские образы, высокий библейский слог соединены с народной пословицей, содержащей простую, но очень глубокую мысль:
«Жизнь прожить — не поле перейти».
Жизнь символична, потому что она значительна во всех своих проявлениях. И предметом поэзии является сама жизнь.

Как у дюжей скотницы работа, Дело у весны кипит в руках.

Чахнет снег и болен малокровьем В веточках бессильно синих жил. Но дымится жизнь в хлеву коровьем, И здоровьем пышут зубья вил.

Эти ночи, эти дни и ночи! Дробь капелей к середине дня, Кровельных сосулек худосочье, Ручейков бессонных болтовня!

Настежь все, конюшня и коровник, Голуби в снегу клюют овес, И всего живитель и виновник,— Пахнет свежим воздухом навоз.

Трагическое звучание «Гамлета» в последней строке «Жизнь прожить — не поле перейти» сменяется оптимистическим настроением «Марта».
Каждое явление природы одухотворено, олицетворено, наполнено высшим смыслом.
Назывные предложения третьей строфы, отмеченные радостной, восклицательной интонацией, передают удивление и восторг перед очередным чудом жизни.
У Пастырнака мы находим сравнение весны с «дюжей скотницей», у которой «дело кипит в руках». Прекрасное есть жизнь.
Поэтому «пахнет свежим воздухом навоз», о «всего живитель и виновник».
Нет низкого и нет высокого. Есть работа, есть вечная жажда жизни и её бесконечное обновление.

Петербургской. Дочь степной небогатой помещицы, Ты — на курсах,
ты родом из Курска.

Ты — мила, у тебя есть поклонники. Этой белою ночью мы оба, Примостясь на твоем подоконнике, Смотрим вниз с твоего небоскреба.

Фонари, точно бабочки газовые, Утро тронуло первою дрожью. То, что тихо тебе я рассказываю, Так на спящие дали похоже!

Мы охвачены тою же самою Оробелою верностью тайне, Как раскинувшийся панорамою Петербург за Невою бескрайней.

Там вдали, по дремучим урочищам, Этой ночью весеннею белой, Соловьи славословьем грохочущим Оглашают лесные пределы.

Ошалелое щелканье катится. Голос маленькой птички ледащей Пробуждает восторг и сумятицу В глубине очарованной чащи.

В те места босоногою странницей Пробирается ночь вдоль забора, И за ней с подоконника тянется След подслушанного разговора.

В отголосках беседы услышанной По садам, огороженным тесом, Ветви яблоновые и вишенные Одеваются цветом белесым.

И деревья, как призраки, белые Высыпают толпой на дорогу, Точно знаки прощальные делая Белой ночи, видавшей так много.

на Урале Тащился человек верхом.

Болтала лошадь селезенкой, И звону шлепавших подков Дорогой вторила вдогонку Вода в воронках родников.

Когда же опускал поводья И шагом ехал верховой, Прокатывало половодье Вблизи весь гул и грохот свой.

Смеялся кто-то, плакал кто-то, Крошились камни о кремни, И падали в водовороты С корнями вырванные пни.

А на пожарище заката, В далекой прочерни ветвей, Как гулкий колокол набата Неистовствовал соловей.

Где ива вдовий свой повойник Клонила, свесивши в овраг, Как древний соловей-разбойник Свистал он на семи дубах.

Какой беде, какой зазнобе Предназначался этот пыл? В кого ружейной крупной дробью Он по чащобе запустил?

Казалось, вот он выйдет лешим С привала беглых каторжан Навстречу конным или пешим Заставам здешних партизан.

Земля и небо, лес и поле Ловили этот редкий звук, Размеренные эти доли Безумья, боли, счастья, мук.

весна, лето, осень, зима.

«Март», «Белая ночь» и «Весенняя распутица» связаны с пробуждением природы, пробуждением человеческой жизни, в которой перемешаны
…доли
Безумства, боли, счастья, мук.
Лето- «Объяснение»- возвращения жизни,
её новый виток:
Жизнь вернулась так же беспричинно,
Как когда-то странно прервалась.
Я на той же улице старинной,
Как тогда, в тот летний день и час.

поединка всадника со змеем – «труп дракона» и вечный сон: «душа во власти сна и забытья».
Чеканный, застывший символ: всадник, пронзивший змея копьём, и сказочная невозможность сбросить оковы сна.
Назывные предложения обозначают вечность:

Сомкнутые веки.
Выси. Облака.
Воды. Броды. Реки.
Годы и века.

Проникло солнце утром рано Косою полосой шафрановою От занавеси до дивана.

Оно покрыло жаркой охрою Соседний лес, дома поселка, Мою постель, подушку мокрую И край стены за книжной полкой.

Я вспомнил, по какому поводу Слегка увлажнена подушка. Мне снилось, что ко мне на проводы Шли по лесу вы друг за дружкой.

Вы шли толпою, врозь и парами, Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня Шестое августа по-старому, Преображение Господне.

Обыкновенно свет без пламени Исходит в этот день с Фавора, И осень, ясная как знаменье, К себе приковывает взоры.

И вы прошли сквозь мелкий, нищенский, Нагой, трепещущий ольшаник В имбирно-красный лес кладбищенский, Горевший, как печатный пряник.

С притихшими его вершинами Соседствовало небо важно, И голосами петушиными Перекликалась даль протяжно.

В лесу казенной землемершею Стояла смерть среди погоста, Смотря в лицо мое умершее, Чтоб вырыть яму мне по росту.

Был всеми ощутим физически Спокойный голос чей-то рядом. То прежний голос мой провидческий Звучал, нетронутый распадом:

“Прощай, лазурь преображенская И золото второго Спаса, Смягчи последней лаской женскою Мне горечь рокового часа.

Прощайте, годы безвременщины! Простимся, бездне унижений Бросающая вызов женщина! Я — поле твоего сраженья.

Прощай, размах крыла расправленный, Полета вольное упорство, И образ мира, в слове явленный, И творчество, и чудотворство”.

:

Прощай, размах крыла расправленный, Полета вольное упорство, И образ мира, в слове явленный, И творчество, и чудотворство.

Слова «творчество» и «чудотворство» сродни сближению творца-художника и Бога.

горела. Как летом роем мошкара Летит на пламя, Слетались хлопья со двора К оконной раме Метель лепила на стекле Кружки и стрелы. Свеча горела на столе, Свеча горела. На озаренный потолок Ложились тени, Скрещенья рук, скрещенья ног, Судьбы скрещенья. И падали два башмачка Со стуком на пол. И воск слезами с ночника На платье капал. И все терялось в снежной мгле, Седой и белой. Свеча горела на столе, Свеча горела. На свечку дуло из угла, И жар соблазна Вздымал, как ангел, два крыла Крестообразно. Мело весь месяц в феврале, И то и дело Свеча горела на столе, Свеча горела.

Стихотворение построено как воспоминание о любви: все глаголы в прошедшем времени.

Симметрично расположенный рефрен

Свеча горела на столе,
Свеча горела

завораживает, усиливает впечатление метели, возвращение воспоминаний.

Вечно обновляющий цикл:

И та же смесь огня и жути На воле и в жилом уюте, И всюду воздух сам не свой, И тех же верб сквозные прутья, И тех же белых почек вздутья И на окне, и на распутье, На улице и в мастерской.

В картину весеннего «приволья»и « нахрапа» вклинивается смесь «огня и жути», «человеческое горе», и опять звучит мотив «призвания», «долга».


Зачем же плачет даль в тумане, И горько пахнет перегной? На то ведь и мое призванье, Чтоб не скучали расстоянья, Чтобы за городскою гранью Земле не тосковать одной.

вечном бытие лирического героя.

Страданиями, сомнениями «Гамлета» откроется цикл в «Гефсиманском саду»

Сейчас должно написанное сбыться, Пускай же сбудется оно. Аминь. Ты видишь, ход веков подобен притче И может загореться на ходу. Во имя страшного ее величья Я в добровольных муках в гроб сойду. Я в гроб сойду и в третий день восстану, И, как сплавляют по реке плоты, Ко мне на суд, как баржи каравана, Столетья поплывут из темноты

своей Божественности, подтверждённый таким же переживаниям и сомнениям, что и обыкновенный человек…

Судьба Христа оказывается прообразом тысячи судеб, прообразом тех ситуаций, когда человек осознаёт : идти избранным путём к гибели- значит осуществить себя, уклониться- значит потерять себя…

конкретного существования,
а в системе ценностей человечества, и это позволяет увидеть характер во всей его сложности и глубине.

Это создаёт уверенность в бесконечности обновления жизни,
в возможности жизни вечной.