Презентация, доклад по литературе на тему

созвездия «Таганки» 60—70-х годов.

полдня проводят в компании художников, о котором рассказал в своей книге один из них, Тойво Ряннель. Встреча состоялась в его мастерской на улице Мира. Принесли гитару, водки (она так и не пригодилась), магнитофон, ведро малосольных хариусов с Маны. Тогда же у Высоцкого и Золотухина оказываются авиабилеты на Москву с открытой датой. Красноярцы звонят в аэропорт, объясняют уникальность случая, и им обещают помочь на проходящем рейсе. До отлёта рейса остается около трех часов, и звучит концерт Высоцкого «вживую». При чем записать на магнитофон он разрешает почему-то только три песни: «Москва-Одесса», «Корсар» и «В сон мне жёлтые огни». Другие песни, такие как «Банька» и «Охота на волков» он почему-то считает еще не готовыми… Все заканчивается вечером, в аэропорту. Высоцкого и Золотухина встречает сам командир корабля и ведет к самолету через летное поле. Высоцкий берет гитару и поет, Золотухин дирижирует. Летчик берет их в кабину своего самолета. Оплата - натурой: Высоцкий начинает петь на старте, а заканчивает в Домодедове. Восточная Сибирь больше не увидит Владимира Высоцкого. А многие здесь зато узнают о его смерти, причем очень быстро – по ловящемуся здесь «Голосу Америки», который можно было поймать качественнее, чем на Западе России (здесь хуже глушили, просторы очень огромные).

Раскалю я себя, распалю,
На полоке, у самого краюшка,
Я сомненья в себе истреблю.

Разомлею я до неприличности,
Ковш холодный - и все позади.
И наколка времен культа личности
Засинеет на левой груди.

Протопи ты мне баньку по-белому -
Я от белого свету отвык.
Угорю я, и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.

Сколько веры и лесу повалено,
Сколь изведано горя и трасс,
А на левой груди - профиль Сталина,
А на правой - Маринка анфас.

Эх, за веру мою беззаветную
Сколько лет отдыхал я в раю!
Променял я на жизнь беспросветную
Несусветную глупость мою.

Протопи ты мне баньку по-белому -
Я от белого свету отвык.
Угорю я, и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.

Вспоминаю, как утречком раненько
Брату крикнуть успел: "Пособи!"
И меня два красивых охранника
Повезли из Сибири в Сибирь.

А потом на карьере ли, в топи ли,
Наглотавшись слезы и сырца,
Ближе к сердцу кололи мы профили
Чтоб он слышал, как рвутся сердца.

Протопи ты мне баньку по-белому -
Я от белого свету отвык.
Угорю я, и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.

Ох, знобит от рассказа дотошного,
Пар мне мысли прогнал от ума.
Из тумана холодного прошлого
Окунаюсь в горячий туман.

Застучали мне мысли под темечком,
Получилось - я зря им клеймен,
И хлещу я березовым веничком
По наследию мрачных времен.

Протопи ты мне баньку по-белому -
Я от белого свету отвык.
Угорю я, и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.

Протопи, нетопи,
Протопи, нетопи,
Протопи...

65 лет.
Во время каникул в Москве мне удалось увидеться с актером Валерием Золотухиным. В одной из анкет на вопрос «Кто твой лучший друг?» Владимир Высоцкий ответил: «Валерий Золотухин». Сегодня, спустя двадцать лет, Валерий Сергеевич все так же ощущает ежедневное присутствие в своей жизни поэта-певца: молится за его грешную возвышенную душу и разговаривает с ним в своих снах.

этими словами он преподнес «Секрет Высоцкого» мне в подарок.
А в этой книге, раскрывающей взаимоотношения Высоцкого с друзьями и театром, помогающей увидеть его с совершенно разных ракурсов, автор предлагает одну из многочисленных версий «секрета»:

присваивал, механически вставляя в стихи, а делал своими, заставляя их жить по-другому, звучать по-новому, „по-высоцкому“. Его слово многоголосо. Hародонаселение его песен поразительно по многообразию типов, занятий, интеллектов, географической принадлежности. Люди разных уровней, профессий, слоев и положений в обществе считали и считают Высоцкого непреложно своим. Такой точности в лексике, знания натуры, манеры поведения и быта он добивался и доискивался упорным трудом, умел учиться у всякого, с кем общался, и ведь не был никогда ни альпинистом, ни летчиком, ни фронтовиком…»

во Дворце спорта. Конечно, главной фигурой и строкой был Высоцкий. К нему пристегивались Филатов, Золотухин, Межевич, Ю. Медведев. Делали мы огромные сборы, разумеется, под имя В. Высоцкого, которому под маркой театра-спектакля разрешалось песни свои исполнять. Концерт-спектакль вечером. А днем нас толкали по разным присутственным местам — комсомол, воинские части и пр. И вот пригласили нас в обком комсомола — встреча-прием, несколько песен от каждого, шутки, потом обед, шампанское. И подарили нам по сувенирному топору какой-то редкой, маркированной стали. Начинал он свои выступления с «Братских могил». Из книги Валерия Золотухина «На плахе Таганки»

вдовы на них не рыдают -
К ним кто-то приносит букеты цветов,
И Вечный огонь зажигают.

Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче - гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы -
Все судьбы в единую слиты.

А в Вечном огне виден вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты,
Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,
Горящее сердце солдата.

У братских могил нет заплаканных вдов -
Сюда ходят люди покрепче.
На братских могилах не ставят крестов...
Но разве от этого легче?!

в фильме Эльдара Рязанова, посвященном его памяти, вы рассказывали об одной размолвке... Догадываетесь, о чем я?
- Да, конечно... Только я бы сказал, что речь шла не о размолвке (в силу наших совершенно разных характеров и примерно одинакового положения в театре ее просто не могло быть), а о вещах куда более сложных. Дело было так. Володя по семейным обстоятельствам часто отлучался из Москвы в разные страны. Тем самым он ставил производство - то есть, театр - в определенную от себя зависимость. Мы собирались с "Гамлетом" на фестиваль, и Любимов для подстраховки приказом своим назначил на роль Гамлета меня. К слову сказать, он продублировал не только главного исполнителя, но и весь первый состав. Но с Гамлетом, конечно, случай был особый. Зная актерскую психологию, Любимов все очень точно рассчитал: если у Высоцкого появится дублер, Володя, естественно, захочет играть только сам.
- То есть, на роль вы были назначены волевым решением режиссера?
- Я в театре вообще никогда ни одной роли не попросил. Любимов, распределяя состав в "Годунове", все выуживал у меня признание: кого я хочу играть. Я неизменно отвечал: "Вывесите приказ распределения, я прочту - и начну работать".
- Почему нельзя было высказать свои пожелания?
- Вот и Любимов спрашивал. Да просто потому, что я - трус: захочу сыграть роль, а сам ее не вытяну. Это же позор, после такого из профессии нужно уходить. У Володи был другой характер. Он ходил за Любимовым по пятам: "Дайте мне Гамлета!-
- Но наступил момент, когда приказом назначили вас...
- ...Репетировать мы начали в то время, когда Володи в стране не было. Все шло нормально, Любимов был доволен моей работой. Тут приехал Высоцкий и, узнав, что я репетирую его роль, заявил: "Валерий, если ты сыграешь Гамлета, в день твоей премьеры я уйду. В самый плохой театр".
- И вы отказались от роли?
- Нет. Хорошо зная Володю, его угрозу, продиктованную уязвленным самолюбием, я всерьез не принял. Гамлета же мне не пришлось сыграть по чисто техническим причинам: Любимов вынужден был бы полностью перекроить под меня готовый спектакль, построенный на индивидуальности Высоцкого. Вот, пожалуй, и вся история. Как видите, она не стоит выеденного яйца.