Презентация, доклад по литературе Мифология в творчестве А.А. Фета

Ларисы Борисовны

формирования мифа в творчестве Фета, а также формы его трансформации.

природы и принципов изображения ее.

«Стать природой» – основной принцип бытия и мышления поэта.

античности в русской литературе многообразны : от упоминания тем и образов до использования ее в качестве символа.

предстает как ожившая реальность.

Стихотворения, где прошлое и настоящее своеобразно совмещены.

младой - ризы вязала концы,
Свежий венок прилегал к высоко подвязанным косам,
Серьги с подвеской тройной с блеском качались в ушах,
Сзади вились по плечам, умащенные сладкою амброй,
Запах далеко лия, волны кудрей золотых. Тихо ступала нога круглобедрая. Так Пазифаю
Юноша Сон увидал, полон желанья любви.
Крепкой обвита рукой, покраснела харита младая,
Но возрастающий жар вежды прекрасной сомкнул,
И в упоеньи любви на цветы опускаяся, дева,
Члены раскинув, с кудрей свой уронила венок.

томительной полна, Чтоб дух перевести, замедлилась она. Закинув голову, с улыбкой опьяненья, Прохладного она искала дуновенья, Как будто волосы уж начинали жечь Горячим золотом ей розы пышных плеч. Одежда жаркая всё ниже опускалась, И молодая грудь всё больше обнажалась, А страстные глаза, слезой упоены, Вращались медленно, желания полны.

гибель, за розовой Эос; Круто напрягши бразды, он кругом озирался, и тотчас Бойкие взоры его устремились на берег пустынный. Там воскурялся туман благовонною жертвою; море Тихо у желтых песков почивало; разбитая лодка,
Дном опрокинута вверх, половиной в воде, половиной
В утреннем воздухе, темной смолою чернела - и тут же, Влево разбросаны были обломки еловые весел, Кожаный щит и шелом опрокинутый, полные тины. Дальше, когда порассеялись волны тумана седого,
Он увидал на траве, под зеленым навесом каштана (Трижды его обежавши, лоза окружала кистями), - Юношу он на траве увидал: белоснежные члены
Были раскинуты, правой рукою как будто теснил он Грудь, и на ней-то прекрасное тело недвижно лежало, Левая навзничь упала, и белые формы на темной
Зелени трав благовонных во всей полноте рисовались; Весь был разодран хитон, округлые бедра белели,
Будто бы мрамор, приявший изгибы из рук Праксителя, Ноги казали свои покровенные прахом подошвы, Светлые кудри чела упадали на грудь, осеняя
Мертвую силу лица и глубоко-смертельную язву.

при луне хорош Эндимион!  Герои только так покоятся и дети.  Над чудной головой висят рожок и сети;  Откинутый колчан лежит на стороне;  Собаки верные встревожены - оне  Не видят смертного и чуют приближенье.  Ты ль, непорочная, познала вожделенье?  Счастливец! ты его узрела с высоты,  И небо для него должна покинуть ты.  Девическую грудь невольный жар объемлет.  Диана, берегись! старик сатир не дремлет.  Я слышу стук копыт. Рога прикрыв венцом,  Вот он, любовник нимф, с пылающим лицом,  Обезображенным порывом страсти зверской,  Уж стана нежного рукой коснулся дерзкой.  О, как вздрогнула ты, как обернулась вдруг!  В лице божественном и гордость и испуг.  А баловень Эрот, доволен шуткой новой,  Готов на кулаке прохлопнуть лист кленовый.

возлюбленных чад. Оба и в мать и в отца зародились бессмертные боги,     Только несходны во всём между собой близнецы: Смуглоликий, как мать, творец, как всезрящий родитель,     Сон и во мраке никак дня не умеет забыть; Но просветленная дочь лучезарного Феба, дыханьем     Ночи безмолвной полна, невозмутимая Смерть, Увенчавши свое чело неподвижной звездою,     Не узнает ни отца, ни безутешную мать.

душный свод не родина моя,  На берегу морском из пены вышла я.  Но не мудрец теперь, не сын царя прекрасный,  Пусть юноша судья нам будет беспристрастный.  Мой дар божественный не мудрость и не власть,  Нет! я внушу тебе губительную страсть:  Ты сам падешь, падет отец твой, сестры,  братья...  Но посмотри сюда: в горячие объятья  Я приведу к тебе подобную красу,  Могуществом моим любимцев вознесу,  И ваши имена, потомства достоянъе,  Заменят Красоты обычное названье".

живого существа.

богиня!»

между ними общее, исследуя «природную» сущность человека, неизменную и вечную.