Презентация, доклад Галерея портретов помещиков

художественные типы почти давят ум глубочайшими непосильными вопросами, вызывают в русском уме самые беспокойные мысли, с которыми, чувствует это, справиться можно далеко не сейчас; мало того, еще справишься ли когда - нибудь»
Ф.М.Достоевский

«живыми» и XXI веке ?

XIXвек

XXI
век

ПОДМЕЧАТЬ ЧТО – НИБУДЬ ИНТЕРЕСНОЕ У КАЖДОГО

УМЕНИЕ «ЛОВИТЬ ДУШУ ЧЕЛОВЕКА»

ОБРАЗЫ ЦЕЛИКОМ ПОГРУЖЕНЫ В ЛИРИЧЕСКУЮ АТМОСФЕРУ АВТОРСКИХ ОТСТУПЛЕНИЙ, КОТОРЫЕ ОРГАНИЧЕСКИ СВЯЗАНЫ С СОДЕРЖАНИЕМ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ СТИЛЯ

ДЕТАЛИЗАЦИЯ

ТИПИЗАЦИЯ

ИНДИВИДУАЛИЗАЦИЯ

ЗООЛОГИЗАЦИЯ

«ЕЩЕ НИ У ОДНОГО ПИСАТЕЛЯ НЕ БЫЛО ЭТОГО ДАРА ВЫСТАВЛЯТЬ ТАК ЯРКО ПОШЛОСТЬ ЖИЗНИ, УМЕТЬ ОЧЕРТИТЬ В ТАКОЙ СИЛЕ ПОШЛОСТЬПОШЛОГО ЧЕЛОВЕКА, ЧТОБЫ ВСЯ ТА МЕЛОЧЬ, КОТОРАЯ УСКОЛЬЗАЕТ ОТ ГЛАЗ, МЕЛЬКНУЛА БЫ КРУПНО В ГЛАЗА ВСЕМ»
А.С.ПУШКИН

«ЧЕМ БОЛЕЕ ОБДУМЫВАЛ МОЕ СОЧИНЕНИЕ, ТЕМ БОЛЕЕ ВИДЕЛ, ЧТО НЕ СЛУЧАЙНО СЛЕДУЕТ МНЕ ВЗЯТЬ ХАРАКТЕРЫ, КАКИЕ ПОПАДУТСЯ, НО ИЗБРАТЬ ОДНИ ТЕ , КАКИЕ ПОПАДУТСЯ, НО ИЗБРАТЬ ОДНИ ТЕ, НА КОТОРЫХ ЗАМЕТНЕЙ И ГЛУБЖЕ ОТПЕЧАТЫВАЛИСЬИСТИННО РУССКИЕ, КОРЕННЫЕ СВОЙСТВА НАШИ»
НВ. ГОГОЛЬ

– ЗНАЧИМАЯ ПОДРОБНОСТЬ, ЧАСТНОСТЬ, ПОЗВОЛЯЮЩАЯ ПЕРЕДАТЬ ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ И СМЫСЛОВОЕ СОДЕРЖАНИЕ СЦЕНЫ, ЭПИЗОДА ИЛИ ВСЕГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ. ЧАЩЕ ВСЕГО В КАЧЕСТВЕ ДЕТАЛИ ИЗОБРАЖАЮТСЯ ПРЕДМЕТНЫЕ ПОДРОБНОСТИ, ПРИДАЮЩИЕ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ ПОРТРЕТУ, ОБСТАНОВКЕ, ПЕЙЗАЖУ, ДЕЙСТВИЯМ, ЖЕСТАМ, РЕЧИ И Т.Д.
В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ С ДЕТАЛЬЮ СВЯЗАН КАКОЙ – ЛИБО ИДЕЙНО – ТЕМАТИЧЕСКИЙ МОТИВ.




ДЕТАЛЬ КАК СРЕДСТВО ТИПИЗАЦИИ, ДЕТАЛЬ КАК СРЕДСТВО ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ

ОБРАЗЕЦ, СТАНДАРТ, ИСПОЛЬЗУЕМЫЙ ПРИ КЛАССИФИКАЦИИ ПРЕДМЕТОВ И ЯВЛЕНИЙ (НАПРИМЕР, ТИП ЛИЧНОСТИ).
2. ИЗОБРАЖЕНИЕ ПРЕДСТВИТЕЛЕЙ ОПРЕДЕЛЕННЫХ ОБЩЕСТВЕННО – СОЦИАЛЬНЫХ ГРУПП; ВОПЛОЩЕНИЕ В ПЕРСОНАЖЕ КАКОГО - ЛИБО СОЦИАЛЬНО ЗНАЧИМОГО, ВСЕОБЪЕМЛЮЩЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СВОЙСТВА; ЕДИНСТВО ОБЩИХ ЧЕРТ В ОБЛИКЕ КОНКРЕТНОГО ЧЕЛОВЕКА; ВОПЛОЩЕНИЕ В ПЕРСОНАЖЕ ОДНОЙ ИЛИ НЕСКОЛЬКИХ ДОМИНАНТНЫХ ЧЕРТ, СОСТАВЛЯЮЩИХ ПОВТОРЯЮЩЕЕСЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СВОЙСТВО. СОВОКУПНОСТЬ ХАРАКТЕРНЫХ ПРИЗНАКОВ И СВОЙСТВ, ОБРАЗУЮЩИХ СОЦИАЛЬНЫЙ ИЛИ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ТИП.
ТИПИЗАЦИЯ - СПОСОБ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ОБОБЩЕНИЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ И ВЫРАЖЕНИЯ ЕЕ ХАРАКТЕРНЫХ ЧЕРТ В КОНКРЕТНЫХ ОБРАЗАХ; ВАЖНЕЙШЕЕ СРЕДСТВО ПРЕОБРАЖЕНИЯ ПРАВДЫ ЖИЗНИ В ХУДОЖЕСТВЕННУЮ ПРАВДУ; СВОЙСТВО ОБОБЩЕННО ИЗОБРАЖАТЬ КАКИЕ – ЛИБО РЕАЛИИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ: ЛЮДЕЙ, ОБЩЕСТВО, ИСТОРИЧЕСКУЮ ЭПОХУ, СОЦИАЛЬНУЮ СРЕДУ, А ТАКЖЕ ЧЕРТЫ ХАРАКТЕРА ЛЮДЕЙ ТОЙ ИЛИ ИНОЙ ЭПОХИ, СОЦИАЛЬНОЙ СРЕДЫ, НАЦИИ, НАРОДА.
ТИПИЧЕСКОЕ - РЕЗУЛЬТАТ ГЛУБОКОГО ХУДОЖЕСТВЕННОГО ОБОБЩЕНИЯ, ПРОНИКНОВЕНИЯ В СУЩНОСТЬ ВЕЩЕЙ И ЯВЛЕНИЙ БЕЗ УТРАТЫ ИХ КОНКРЕТНО – ИНДИВИДУАЛЬНОЙ ФОРМЫ; НАИБОЛЕЕ ВЕРОЯТНОЕ ДЛЯ ДАННОЙ СИТУАЦИИ ИЛИ СИСТЕМЫ ОТСЧЕТА ВОПЛОЩЕНИЕ ОБЩЕГО В ИНДИВИДУАЛЬНОМ.

ЖИЗНЕННОГО ОПЫТА; СВОЕОБРАЗИЕ ПСИХИЧЕСКОГО МИРА ЧЕЛОВЕКА, ВОЗНИКАЮЩЕЕКАК РЕЗУЛЬТАТ ЕГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ С ОБЩЕСТВОМ, ОКРУЖАЮЩИМ МИРОМ; УСТОЙЧИВАЯСИСТЕМА СОЦИАЛЬНО ЗНАЧИМЫХ ЧЕРТ, ХАРАКТЕРИЗУЮЩИХ ИНДИВИДА КАК ЧЕЛОВЕКА ТОЙ ИЛИ ИНОЙ ОБЩНОСТИ ИЛИ ОБЩЕСТВА. ПРОЯВЛЯЕТСЯ ВО ВНЕШНЕМ ОБЛИКЕ, ХАРАКТЕРЕ, ТИПЕ.

НЕОПРЕДЕЛЕННЫЙ…
СЛАЩАВОСТЬ, ПУСТОСЛОВИЕ, НАПУСКНОЕ ГЛУБОКОМЫСЛИЕ, ЗАИСКИВАЮЩИЕ МАНЕРЫ

ПРОЖИГАТЕЛЬ ЖИЗНИ, БОЛТУН, ВРАЛЬ…

ОБЖОРА, ПЛУТ, ЦЕПКИЙ, БЕЗЖАЛОСТНЫЙ…

ВЫРОЖДЕНИЕ, ЖАЛКИЙ, ПОТЕРЯВШИЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ОБЛИК, ВКОНЕЦ ОПУСТИВШИЙСЯ ЧЕЛОВЕК…

человечестве, предел человеческого падения, скупость, подозрительность.

только внешний, но и внутренний облик дома. Казалось, что хозяин, будучи сам человеком здоровым и крепким, хотел, чтобы его окружало также всё крепкое и здоровое. На Собакевича похожи и портреты греческих героев 1820-ых годов, развешанные по стенам, почти все наделённые впечатляющими формами, и дрозд в комнатной клетке, и «пузатое ореховое бюро на пренелепых четырёх ногах, совершенный медведь», и стол, и кресла, и стулья… Каждый из этих предметов словно говорил: «И я тоже Собакевич!» Автор также необычайно колоритно рассказывает о шикарном обеденном пиршестве в доме Собакевича, содержанием и размерами достойного его устроителя.

Пиршество

Стул-медведь

Далее…

этом подробно говорится во втором томе «Мертвых душ»), размышляет над возможностью преодоления пошлой «омертвелости», «нетронутости» мира. Преодоление зла заключается, по мысли писателя, не в социальном переустройстве общества, а в раскрытии неисчерпаемого духовного потенциала русского народа. Возникает образ бесконечной дороги и несущейся вперед птицы-тройки. В этом неукротимом движении чувствуется уверенность Гоголя в великом предназначении России, в возможности духовного воскресения человечества.

так ярко пошлость жизни, уметь очертить в такой силе пошлость пошлого человека, чтобы вся та мелочь, которая ускользает от глаз, мелькнула бы крупно в глаза всем» А.С.Пушкин

Своеобразие стиля Гоголя

  «Именно Гоголю было дано проникнуть в глубочайшую сущность человеческой природы и находить там «мертвую ткань, образовавшуюся в душе падшего человека... он берет душу человеческую в состоянии неподвижности - и находит там эту мертвую ткань».

Ю.Н. Говорухо-Отрок

определенному историческому времени. «Чичиковщина» отнюдь не исчерпывается одним стяжательством. Она представляет собой силу суетной пошлости, внутренней пустоты, мелочности, фальши. И она, к сожалению, проявляет себя в любую эпоху...

удо-вольств», «всяких достатков»: экипажей, отличного дома, вкусных обедов... Эта примитивная мечта и питает неутомимую энергию «подлеца», который отлично помнит отцовский наказ «больше всего беречь и копить копейку». Сочувствие к людям полностью вытравляется из сердца героя (бросает на произвол судьбы спившегося учителя, предает начальника по службе, радуется высокой смертности крестьян), уступая место виртуозному умению угождать нужным лицам. В городском училище Чичиков выбивается в любимые ученики своим «прилежанием и опрятностью», полностью постигает «дух начальника», ценившего в своих подопечных покорность. На службе в казенной палате Павел Иванович добивается расположения «неприступного» повытчика. «Наконец он пронюхал его домашнюю, семейственную жизнь... переехал к нему в дом, сделался нужным и необходимым человеком, закупал и муку и сахар, с дочерью обращался, как с невестой, повытчика звал папенькой и целовал его в руку...» Словом, в Чичикове оказывается все, «что нужно для этого мира: и приятность в оборотах и поступках, и бойкость в делах. С такими средствами добыл он в непродолжительное время то, что называют хлебное местечко, и воспользовался им отличным образом». Приехав же в губернский город N, Павел Иванович умело льстит местным чиновникам. «Губернатору намекнул как-то вскользь, что в его губернию въезжаешь, как в рай, дороги везде бархатные... Полицмейстеру сказал что-то очень лестное насчет городских будочников...» — удивительную способность приспосабливаться к новому собеседнику демонстрирует Чичиков в разговорах с помещиками. Достаточно сравнить беседы с Маниловым и Собакевичем о городских чиновниках.

в суету. Бричка Павла Ивановича долго не сходит с какого-то заколдованного круга. Судьба героя, как показывает Гоголь, вечно возвращается «на круги своя» (каждая новая афера кончается разоблачением, которое, в свою очередь, не мешает «непотопляемому» Чичикову вновь и вновь начинать все с нуля) Гоголь пишет о своем герое: «Не загляни автор поглубже ему в душу, не шевельни на дне ее того, что ускользает и прячется от света, не обнаружь сокровеннейших мыслей, которых никому другому не вверяет человек... и все были бы радешеньки и приняли бы его за интересного человека».

неустаревающим произведениям искусства, которые ведут к масштабным художественным обобщениям, поднимают коренные проблемы человеческой жизни. В омертвении душ персонажей (помещиков, чиновников, самого Чичикова) Гоголь видит трагическое омертвение всего человечества, унылое движение истории по замкнутому кругу. Истоки духовной пустоты человека кроются, по мысли писателя, не только в социальных условиях, но и в особенностях психического склада личности (в равной степени относятся к «мертвым душам» и помещики-крепостники и сам делец-приобретатель Павел Иванович Чичиков).

жизни, словно подталкивая нас к их скрупулёзному рассмотрению.

желании изображать детали быта во множестве – грудой, ворохом, уймой – Гоголь неизбежно, казалось, должен был стать бытописателем… Почему же этого не произошло? Потому что чрезвычайная склонность Гоголя к дотошному, скрупулёзному наблюдению явлений на поверхности бытия сочеталась с яростным устремлением к обобщениям. “Мне хотелось… чтобы по прочтении моего сочинения предстал бы невольно весь русский человек, со всем разнообразием богатств и даров, доставшихся на его долю, и со всем множеством тех недостатков, которые находятся в нём” (Н.Гоголь. Авторская исповедь). … Странная, потрясающая сила мелочей, опутавших жизнь, — замечательное социальное открытие гениального русского реалиста. Это черта денежного общества в целом, собственнического свинства. Отсюда дрязги, неотрывность людей от мелочей, их сращивание с вещами.

помещиков, которых посещает Чичиков, “так ярко изобразить их недостатки”, чтобы вызвать полное к ним отвращение, чтобы читатель, найдя эти недостатки в себе, стремился их преодолеть и тем встать на путь спасения собственной души.

мира: антитезу, повтор, иронию, гиперболу, анафору, эпифору — и остановиться на их “использовании” писателем. Необходимые примеры выписаны на карточки или предъявлены учащимся каким-либо другим способом.

материальное целенаправленно огрубляется (экипаж Чичикова называется “неуклюжим дорожным произведением”).
Создаются распространённые сравнения, в которых объект занимает гораздо больше места, чем субъект (например, герой начинает чувствовать себя крепостью, которую собираются взять; лицо Собакевича сравнивается с тыквой, из которой делают балалайки, далее идёт её подробное описание, а смысл этого — намёк на внутреннюю пустоту героя).

“Мёртвых душ”, – тем более видел, что не случайно следует мне взять характеры, какие попадутся, но избрать одни те, на которых заметней и глубже отпечатывались истинно русские, коренные свойства наши”.

общении с гостем свойственны открытое дружеское расположение, обходительность, услужливость, любезность. Правда, всё это сдобрено чрезмерно приторной сентиментальностью. («А вот вы, наконец, и удостоили нас своим посещением. Уж такое, право, доставили наслаждение… майский день… именины сердца…»), которую, впрочем, можно объяснить провинциальностью манер и радостью приёма гостя в деревенском уединении.

Далее…

понять читателю, что маниловская слащавость в обхождении – это черта характера героя, кидающая тень даже на его внешность. Всегда с такой щедростью проливающаяся на «душеньку»-жену, на милых деток, на почтенное губернское общество «сахарность» Манилова незамедлительно обволокла и Чичикова, чем даже воспрепятствовала его прохождению через двери гостиной. Впрочем, кроме этой сахарной приятности у Манилова, по словам автора, «ничего не было». Хоть бы какой «задирающий его предмет», страсть, отнимавшие покой, волновавшие кровь!.. Но нет, «скукой смертельной» и всепоглощающей безжизненностью веет от этого человека.

Манилов с женой

Далее…

это ещё одно «природное» качество гоголевского героя. Отсюда, пока Манилов упоённо наслаждался мечтами о том, что «если бы вдруг от дома провести подземный ход или через пруд выстроить каменный мост», реальное «хозяйство шло как-то само собой», хирело и приходило в запустение.

Имение Манилова

Далее…

человека, в мире которого остановилось время (символично – книга, читаемая Маниловым, два года заложена на одной и той же странице) и безраздельно воцарилась бессмыслица? Единственное – умирание. Ибо душе необходимы человеческие разум и чувства, сполна омертвевшие в Манилове – «рыцаре пустоты» в полном смысле слова. Ведь что означают все его рассуждения о «любезности», о «хорошем обращении», о желании «следить какую-нибудь этакую науку», о «паренье этаком…», кроме как попытку прикрыть умственное и духовное оскудение?

Далее…

потому что плутням Чичикова, составляющим сюжет поэмы, требовался исходный толчок. Им стало беспрепятственное согласие Манилова продать «мёртвые души». Из пяти помещиков Манилов – сама обходительность и услужливость – являлся тем, у кого «мёртвые души» будут приобретены без труда. Таким образом, именно особенности характера этого героя мотивировали развёртывание композиции поэмы.

В меню…

черт. В нём нет ни корысти, ни жадности, ни каверзности, ни склонности к обжорству или к азартным играм… В бытность армейской службы – это «скромнейший, деликатнейший, образованнейший человек», теперь – любящий муж и отец, гостеприимный хозяин. Однако он, пожалуй, единственный из героев поэмы, способный ввести в заблуждение по поводу собственной персоны. Всех остальных читатель будет принимать за тех, кто они есть на самом деле. Действительно, в Манилове отсутствует откровенно плохое. Но в нём нет и ничего положительного, что бы давало хоть малейшее основание на душевное преображение и возрождение Манилова. Пустоту невозможно изменить, так как в ней изменять нечего.

Далее…

как вполне реальную заботу: поступил спрос на товар, правда, «небывалый», «странный», но «ночной откупщик» предлагает за него больше, чем она за мёд выручила.
Коробочка долго не решается пойти на сделку с Чичиковым, но не столько из-за испуга перед предложением продать мёртвых крестьян, сколько из-за её желания не продешевить. А потому на упорное желание гостя склонить её к торгу, Настасья Петровна отвечает не менее упорным и аргументированным отказом: «Право, отец мой, никогда ещё не случалось продавать мне покойников… Право, я боюсь… чтобы как-нибудь не понести убытку. Может быть, ты, отец мой, меня обманываешь, а они того… они больше как-нибудь стоят», - который обнаруживает главное качество героини Гоголя, являющееся её всепоглощающей страстью: торговую деловитость.

Далее…

на продажу. И ни о чём другом не может думать помещица. Не назовись Чичиков в отчаянии от несговорчивости «дубинноголовой» собеседницы казённым подрядчиком, возможно, так и не решилась бы она уступить ему умерших крестьян. Однако торговая выгода от казённых подрядов перевесила сомнения Настасьи Петровны относительно цены на «мёртвый товар». Чуть позже, сидя за доверенным письмом к Чичикову, Коробочка продолжала размышлять о деловых перспективах нового знакомства: «Хорошо бы было, если бы он забирал у меня в казну муку и скотину».

Настасья Петровна
Коробочка

Далее…

неё хорошая деревня, «крестьянские избы… показывали довольство обитателей», тёс на крышах везде новый, ворота не покосились. Ощутимо и то уважение, какое испытывала дворня к своей барыне. Внушительной фигурой предстала Коробочка в ночной фразе Фетиньи, обращённой к Чичикову: «Здесь тебе не постоялый двор: помещица живёт».

Далее…

на утончённость и прочую «сладость», как Манилов. Напротив, она прямодушна и грубовата («Эй, отец мой, да у тебя-то, как у борова, вся спина и бок в грязи! Где так изволил засалиться?»), но своим добродушно-незатейливым участием в судьбе заплутавшего странника выказывает простосердечие и радушие.

Далее…

по-настоящему, полностью, без остатка растворена в быту. Это подтверждает поведение помещицы в сцене отъезда Чичикова из её имения. Бричка ещё не тронулась с места, а Коробочка «уже стала рассматривать всё, что было во дворе… и мало-помалу вся переселилась в хозяйственную жизнь». Впрочем, о ней-то Настасья Филипповна и при госте ни на минуту не забыла. Коробочка не Манилов, у которого, как известно, «хозяйство шло как-то само собою». У неё даже «дождь… журчащими ручьями стекает в подставленную бочку» - потому что у рачительной хозяйки и дождевая вода в дело сгодится. Да и Коробочкой Настасья Петровна названа далеко не случайно: в её хозяйстве, как в хорошей коробочке – всё по своим местам уложено: «о святках свиное сало будет», «к Филиппову посту будут и птичьи перья»…

Далее…

отказа набитый всевозможным добром, от заложенных за зеркало чулка и колоды карт до пестрядевых мешочков, размещённых по ящичкам комода, и двор – птичье царство, - перетекающий в «пространный огород с капустой, луком, картофелем, свёклой и прочим хозяйственным овощем», - вся эта предметно-животно-растительная «полнота» символически отражала убывание человеческого в мире Коробочки, где даже годовой календарь отмерял не течение времени жизни, а торговые операции («о святках свиное сало будет…»), осуществляемые хозяйкой.

В меню…

Ноздрёве, третьем знакомце Чичикова, с которым тот повстречался в трактире по дороге к Собакевичу. Он заметно отличается от других помещиков необыкновенной широтой натуры, выплеснувшейся в поистине феерическую безудержность ноздрёвского поведения, не знающей границ и мер и представляющей героя Гоголя «во многих отношениях… многосторонним человеком».

Ноздрёв

Далее…

героем он выступает «во всей форме кутилой». «А я, брат, с ярмарки. Поздравь: продулся в пух!» - этим признанием Ноздрёв приветствовал Чичикова, и далее следовал вдохновенный монолог, в котором, как в калейдоскопе, мелькали рысаки, штабс-ротмистр Поцелуев, Пономарёв-мошенник, выпитое шампанское, бордо, клико, бонбон… И между прочими ярмарочными «эмпиреями» тревожно-грустной нотой прозвучало: «У меня всё, что ни привезли из деревни, продали по самой выгоднейшей цене. Эх, братец, как покутили!» Иными словами, всё наработанное за год крестьянами спущено хозяином до последней копейки. И сам он стоял перед Чичиковым без цепочки и часов, с выдранным в пьяной драке бакенбардом. «Исторический человек», как позже назовёт его автор, то есть «ни на одном собрании, где он был, не обходилось без истории». И ни одно собрание, в свою очередь, не обходилось без Ноздрёва. «чуткий нос его слышал за несколько десятков вёрст, где была ярмарка со всякими съездами и балами», и «он уж в одно мгновенье ока был там».

Далее…

жизненная сила, рвётся наружу, но, не найдя должного применения, выливается безграничное враньё – своеобразную обратную сторону русской удали. В нём он не может остановиться: то утверждает, что залихватски выпил семнадцать бутылок шампанского на ярмарке, то демонстрирует кисет, по ноздрёвским словам, вышитый какою-то графинею, где-то на почтовой станции влюбившейся в него, то, показывая на поле в своём поместье, убеждает, что на нём «русаков такая гибель, что земли не видно», и он «сам своими руками поймал одного за задние ноги»… Когда же его залихватскому вранью мешает пространственная теснота окружающей жизни, Ноздрёв, не задумываясь, воображением раздвигает поместные границы и начинает уверять стоявшего рядом Чичикова: «Всё, что ни видишь по эту сторону, всё это моё, и даже по ту сторону, весь этот лес, который вон синеет, и всё, что за лесом, всё моё».

Далее…

него с беспамятством. Так, расхваливая безостановочно появлявшиеся на столе всё новые и новые бутылки с вином, Ноздрёв на ходу придумывает какому-нибудь из них такое название, которое «даже трудно было вспомнить», да и сам он «в другой раз называл его другим именем».

Далее…

реакции прямо противоположны медлительности и туповатости Коробочки, неподвижности Манилова. Однако Гоголь описывает Ноздрёва в заметно более иронических и сатирических тонах, чем других помещиков, потому что его безмерная удаль духовно мертва и превращает героя в ничтожество, обуреваемое «страстишкой нагадить ближнему», сподличать, завраться без всякой нужды до немыслимого предела. Но в ноздрёвской безудержности явно присутствует хотя и уродливая, но живая сила, хотя и бестолковая, но удаль. Стало быть, в Ноздрёве душа не омертвела в такой степени, как у Манилова и Коробочки.

В меню…

мелких и пошлых страстишек, переполняющих все существо Ноздрева, выливается в страшную,опасную для людей активность. Ноздрев "мертв", потому что не хочет знать своих детей, потому что может "нагадить" ближнему
безо всякой причины, потому что врет совершенно без нужды. Он
все делает просто так.

пытавшегося деликатнее изложить существо «дельца» (он даже «умершие души» называл «несуществующими»), Собакевич «спросил очень просто», без малейшего маниловского удивления и коробочкиной упёртости, «как бы речь шла о хлебе»: «Вам нужны мёртвые души?.. Извольте, я готов продать». Однако радость Чичикова мгновенно улетучилась, как только помещик определил стоимость «несуществующих», и уже Чичикову настало время, подобно Манилову, разинуть рот и посмотреть собеседнику «в самые глаза – не ослышался ли он?»

Делец

Далее…

томящаяся от незнания настоящей цены на «мёртвый товар». Ни на минуту не задумавшись, он эту цену сам назначил, как отрубил – «по сту рублей за штуку». Тем самым интрига сделки была определена – обоих её участников вёл денежный расчёт. Крепкой деловой хваткой, проявленной в торге, Собакевич с лихвой оправдал свою фамилию. Однако главное, что при всём «собачьем нраве» он – истинный хозяин.

Во время торга

Далее…

деловит, Чичиков понял, увидев деревню. «Всё, на что ни глядел он, было упористо, без пошатки», словно определено «на вековое стояние». Под стать деревне-крепости помещичий дом, обнесённый «крепкою и непомерно толстою деревянной решёткой». На его обустройстве лежал отпечаток беспрестанной борьбы архитектора «со вкусом хозяина», закончившейся победой последнего, о чём свидетельствовал окончательный вид дома, представший, как и всё в деревне Собакевича, «в крепком и неуклюжем порядке». И этим дом целиком походил на хозяина, крепко скроенного и неуклюжего, «весьма похожего на средней величины медведя». «Медведь! Совершенный медведь!» подумал, глядя на помещика, Чичиков. И точно, даже фрак на Собакевиче «был совершенно медвежьего цвета», и ступнями ступал он по-медвежьи, беспрестанно наступая на чужие ноги, и имя у него медвежье – Михайло Семёнович.

Далее…

только внешний, но и внутренний облик дома. Казалось, что хозяин, будучи сам человеком здоровым и крепким, хотел, чтобы его окружало также всё крепкое и здоровое. На Собакевича похожи и портреты греческих героев 1820-ых годов, развешанные по стенам, почти все наделённые впечатляющими формами, и дрозд в комнатной клетке, и «пузатое ореховое бюро на пренелепых четырёх ногах, совершенный медведь», и стол, и кресла, и стулья… Каждый из этих предметов словно говорил: «И я тоже Собакевич!» Автор также необычайно колоритно рассказывает о шикарном обеденном пиршестве в доме Собакевича, содержанием и размерами достойного его устроителя.

Пиршество

Стул-медведь

Далее…

ни коснись, всё добротно. И умершие мужики, которых хочет он продать Чичикову, тоже «что ядрёный орех, все на отбор», а какие они были мастеровые – хоть песни и сказания складывай!
По сравнению с умершими живущие люди, - говорит Собакевич Чичикову, - вовсе «не люди, а мухи». Впрочем, нечто подобное можно сказать и о самом Собакевиче, недюжинная сила которого в глухом захолустье обернулась по-собачьи цепкой, деловой, расчётливой хваткой. И каким ничтожным и пошлым выглядит этот умный, трезво мыслящий «медведь» при составлении расписки Чичикову о задатке пальцами левой руки прикрывавший полученные ассигнации, а потом рассматривавший их на свет!

Далее…

и деньгам, погубила в Собакевиче почти безвыездная, замшелая, «берложная» жизнь, а главное, закрыла его душу «такою толстою скорлупою», что будучи придавленной ею, да в придачу отяжелевшим от непомерных гастрономических возлияний телом, неподвижная душа омертвела навеки. Иными словами, не только образ жизни помещика, но и его тело убило душу. И в этом смысле вина Собакевича несоизмерима с виной Манилова, Коробочки и Ноздрёва.

Сторговались

В меню…

воссоздана картина особого вещественного мира, совсем рассыпавшегося в труху, мира несуществующей материи. И Плюшкин в этой ситуации выступает фактически хозяином пустоты. Тем драматичнее выглядит совершённый им заклад собственной души. Душа сильной и яркой личности погибает без остатка за ничто, за пустоту! Существует причина, по которой мир вещества, завоевавший Плюшкина, постепенно превратился в прах. Ею является всепоглощающая страсть скупости, воплощённая Гоголем посредством двойной метафоры умирания – вещественного мира и человеческой души, - но реализованной в едином описании плюшкинского имения.

Далее…

Чичиков въехал в плюшкинские владения, как ему тотчас открылось «обширное село со множеством изб и улиц», поразившее своим всеобщим запустением. Удручающее впечатление от увиденного усиливал вид двух сельских церквей: опустевшей деревянной и каменной, испятнанной, истрескавшейся. И, наконец, самая главная деталь плюшкинского деревенского пейзажа, пока ещё ничего не говорящая Чичикову, но знакомящая читателя с характером хозяина имения, согласно позиции Гоголя, переносящимся на окружающее и до конца подчиняющим его себе. Эта деталь – «застоявшиеся» и, следовательно, пропадающие «огромные клади» господского хлеба, как прояснится позже, из-за скупости его владельца. Отсюда с самого начала знакомства с миром Плюшкина становится понятно, что всё в нём, включая решетчатые крыши и зияющие оконные дыры изб, безоговорочно послушно воле «организатора». Однако понятно и другое: воля Плюшкина – властелина подчинённого ему вещественного мира по своей сути бесовская («Это бес, а не человек», - отозвались о нём покупщики).

Плюшкин

Далее…

превращал властью своей бес-скопидом некогда прочное и крепкое хозяйство, отгораживался от всего, что вмещало полноту, широту. В этом отношении символический смысл приобретают заставленные ставнями и забитые досками окна господского дома и съедаемые зелёной плесенью без того уже ветхие усадебные ворота – как бы закрывался, разрушался выход в иное бытие и возможность обратной связи с ним. Символично также присутствие в доме Плюшкина «часов с остановившимся маятником», к которым паук успел приладить паутину. Время давно неподвижно в господском доме. Недаром автор называет его «вымершим местом», а стало быть, не существующим. Хотя синхронно с небытием дома в нём торжествует (живёт!) материальная стихия, воплощённая в скопление вещей, притягиваемых всё той же бесовской волей Плюшкина.

Имение Плюшкина

Далее…

лежат, стоят, висят и наконец просто свалены в кучу в углу комнаты. И кажется, что на фоне всеобщего разрушения, которое сеет вокруг себя Плюшкин, эта куча – единственное, что созидается им. Благодаря каждодневным «уловам» («старая подошва, бабья тряпка, железный гвоздь, глиняный черепок…») неутомимого хозяина- «рыболова» (так называли его крестьяне) она растёт и множится. Но, как известно, всё, попадавшее в кучу, исчезало в ней навеки, как в некой пропасти. Стало быть, куча сама по себе, независимо от своего творца, но подобно ему, обладает уничтожающей силой и в результате становится своеобразным «кладбищем вещей», таким же пространством несуществующего, как и в целом хозяйство Плюшкина.

Далее…

Чичикова) герой поэмы, у которого есть биография, являющаяся одновременно историей запустения человеческой души. Гоголь писал о конкретной истории души, но вместе с тем рука выводила и строки – обращённые к себе, ко всем – о жизненной дороге, на которой не обойтись без ошибок и потерь. И главным спутником человека на ней, - утверждал писатель, - должна быть именно жизнь, а не тлен. Чтобы достойно пройти отпущенный Богом путь, человек обязан стать хранителем собственной души и в пору «мягких юношеских лет», и «в суровом ожесточающем мужестве». И тогда будет готов встретить он страшную грядущую старость, ибо что может смягчить «хладные, бесчувственные следы бесчеловечной старости» на человеческом лице, как не душа?

Далее…

лет, за плечами которого не было прожитой жизни, так как он и не жил вовсе. Когда жить, если нужно неустанно сберегать накопленное добро? Добра сберегалось так много, что хозяин «уже позабывал сам, сколько у него было чего». Однако «всего, что он имел, ему было мало», поэтому процесс накопления в плюшкинском имении продолжался безостановочно. Причём продукты крестьянского труда никогда не продавались – в хозяйстве Плюшкина «всё… сваливалось в кладовые, и всё становилось гниль и прореха».
Слово «прореха», синонимичное «пропасти», особенно важно в разговоре о Плюшкине – хозяине, который, как выходило на поверку, заботится не о материальном преуспевании. Его добро невозвратно проваливалось в ненасытную пропасть, дыру. Стало быть, и жизнь героя Гоголя потрачена на ничто, на сбережение несуществующего.

Далее…

Плюшкиным до того, как «сталось»?
Он был умным, опытным помещиком, наделённым разумной бережливостью («мудрой скупостью»!), к нему ездили учиться соседи, встречаемые радушной хозяйкой в хлебосольном доме. Однако после смерти жены, принявший «часть ключей, а с ними мелкие заботы», он стал скупее и подозрительнее. Одиночество, усугубленное отъездом детей, и их жизненные оступки, ожесточившие отцовскую душу, дали особенно «сытную пищу скупости», после чего её «волчий голод» уже не отпускал Плюшкина. Тогда-то и наступило время заботы о сбережении добра для тлена и «пропасти».

Далее…

овладела душой Плюшкина: его «маленькие глазки ещё не потухнули» и живы воспоминания. Совершив купчую, помещик размышляет, кто бы от его имени мог заверить сделку в городе. Сам он туда поехать не может из-за боязни оставить имение без своего надзора. И когда Чичиков спрашивает, нет ли у него знакомого, кому бы он мог довериться, на «деревянном лице» Плюшкина «вдруг скользнул какой-то тёплый луч», вызванный неожиданным пробуждением плюшкинской памяти. Он вспомнил о председателе палаты, своём школьном товарище. Но это был случайный мгновенный проблеск жизни в уже омертвевшем Плюшкине.

Воспоминание

Далее…

то, что душа Плюшкина в большей мере мертва, чем души других персонажей (кроме Чичикова), в своеобразной отрицательной иерархии помещиков этот герой занимает одновременно и самую нижнюю, и самую верхнюю ступень. Согласно гоголевскому замыслу, предел падения героя, полностью выродившейся личности, задушившей в себе всё человеческое, становился началом (отсчётом) его духовного, нравственного возрождения. Весь замысел Гоголя в том и состоял, чтобы найти не столько живую душу, сколько живое в мёртвой душе. В человеке всегда живёт память о Боге, по образу которого он сотворён, живёт что-то несоизмеримое с его повседневным бытием. Поэтому чудо преображения человека у Гоголя не такая уж надуманная идея.

В меню…

непременной, к идеалу», но вовсе не стремится к осмеянию. «Мертвая ткань» поэмы Гоголя, о которой говорит Розанов, не в поэме, а в «самой жизни, и не нашей только, русской жизни, а жизни вообще».
            Именно Гоголю было дано проникнуть в глубочайшую сущность человеческой природы и находить там «мертвую ткань, образовавшуюся в душе падшего человека... он берет душу человеческую в состоянии неподвижности - и находит там эту мертвую ткань».