Презентация, доклад на тему Отрывок из поэмы А.С. Пушкина Медный всадник.

весь текст поэмы).

6 октября 1831 года на Царицыном лугу в Петербурге» — 



картина русского художника Григория Чернецова;
холст, масло, 1837 год.
На картине изображён парад
по случаю подавления Польского восстания
1830—1831 годов.
Восставшая Варшава была взята русскими войсками 
8 сентября 1831 года.

заимствовал у немецкого художника Ф. Крюгера.

написано раньше как отдельный рисунок.

А это уже фрагмент картины «Парад
6 октября 1831 года в Петербурге», 1837. Те же Крылов, Пушкин, Жуковский и Гнедич, но уже как часть большого полотна.

1832.

столько по врожденному свойству и увлечению, сколько по расчету; он, так сказать, вменял себе в обязанность, поставил себе за правило помнить зло и не отпускать должникам своим. Кто был в долгу у него, или кого почитал он, что в долгу, тот, рано или поздно, расплачивался с ним, волею или неволею. Для подмоги памяти своей он держался в этом отношении бухгалтерского порядка: он вел письменный счет своим должникам настоящим или предполагаемым; он выжидал только случая, когда удобнее взыскать недоимку. Он не спешил взысканием, но отметка должен не стиралась с имени. Это буквально было так. На лоскутках бумаги были записаны у него некоторые имена, ожидавшие очереди своей; иногда были уже заранее заготовлены про них отметки, как и когда взыскать долг, значившийся за тем или другим… Но если Пушкин и был злопамятен, то разве мимоходом и беглым почерком пера напишет он эпиграмму, внесет кого-нибудь в свой "Евгений Онегин" или в послание, и дело кончено... В действиях, в поступках его не было и тени злопамятства, он никому не желал повредить». 

наводнения заимствованы из тогдашних журналов. Любопытные могут справиться с известием, составленным В. Н. Берхом.

кадетский корпус в 1799 году в чине мичмана и поступил на службу в Балтийский флот. Участвовал в русско-английской экспедиции в Голландию (1799). В 1803—1806 годах участвовал в первой русской кругосветной экспедиции на корабле «Нева», под командованием капитана Ю. Ф. Лисянского .
По возвращении из экспедиции служил в морском ведомстве до 1809 года, вышел в отставку по болезни и вновь начал службу спустя год, советником пермской казенной палаты. По возвращении из кругосветного плавания занялся изучением истории иностранных путешественников, опубликовал переводы трудов «Жизнеописание Нельсона» (1807) и «Путешествия Херна и Макензия» (1808). Находясь на службе в Перми, занимался исследованием исторических древностей как в самой Перми, так и в Чердыни и Соликамске, составил их описание.
Прослужив в Перми 10 лет, в 1821 году Берх вернулся в Санкт-Петербург и в том же году поступил на службу в Адмиралтейский департамент в чине капитан-лейтенанта, которым был награждён при отставке из флота. Занимался разбором архивных материалов, работал над историей флота. В 1823 избран почётным членом этого департамента, по образовании морского министерства (1827) избран почётным членом Учёного комитета морского штаба, а 6 декабря 1830 года произведен в полковники.

В 1828 году императором России Николаем I Берх был официально утвержден историографом русского военно-морского флота.
Берху принадлежат труды, посвященные морским путешествиям россиян, экспедициям В. И. Беринга, жизнеописаниям лиц царской династии, видных государственных деятелей и военачальников. Труды Берха были широко известны в Европе, он был избран членом Копенгагенского королевского общества.
Василий Николаевич Берх умер 21 декабря 1834 года в городе Санкт-Петербурге.

Историческая справка

произведении, словно претендует на роль земного бога, но Пушкин развенчал этот образ и низвёл его с пьедестала – об этом мы говорили в беседе по повести «Станционный смотритель».

В большинстве изданий этой поэмы местоимение «он» пишется со строчной буквы и выделяется курсивом, однако если обратиться к более раннему изданию поэмы в серии «Литературные памятники», то можно увидеть, что в пушкинской поэме местоимение «Он» даётся дважды, причём без всякого курсива и с прописной буквы. То есть так, как традиционно принято писать о Боге. Естественно, речь здесь идёт о Петре I, и это написание весьма значимо для художественной концепции образа Петра Первого.

властным взглядом». О чем здесь говорится? О том, что они оба в одинаковой степени люди, они перед лицом автор и перед лицом Бога равны. Один из них — непобедимый владыка, а другой — бедный раб. Бедный раб приносит отравленное древо, «а князь сим ядом напитал / Свои послушливые стрелы / И с ними гибель разослал / К соседам в чуждые пределы». Правда, в некоторых изданиях вместо «князь» изо всех сил стараются напечатать «царь», хотя Пушкин против этого резко протестовал. Значит, князь нужен был для того, чтобы возникла ассоциация с князем мира сего, с царём. То есть перед нами именно человек, но этот человек фактически служит силам князя мира сего.

«Медный всадник» фактически начинается с того, чем заканчивается пушкинское стихотворение «Анчар».

есть проблема: ему мешают соседи. И «к соседам» он и посылает свой яд, причём этот яд невероятно силён, он отравляет всё вокруг.
В стихотворении «Анчар» мы оказываемся в отравленном мире, где невозможно находиться.

Вопрос:

- А каков мир, изображаемый А.С. Пушкиным, в поэме «Медный всадник»? Почему он так контрастирует с торжественным тоном вступления?

широко Река неслася; бедный чёлн По ней стремился одиноко. По мшистым, топким берегам Чернели избы здесь и там, Приют убогого чухонца; И лес, неведомый лучам В тумане спрятанного солнца, Кругом шумел.
      

И думал он: Отсель грозить мы будем шведу, Здесь будет город заложен На зло надменному соседу. Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно,1  Ногою твердой стать при море. Сюда по новым им волнам Все флаги в гости будут к нам, И запируем на просторе.
Прошло сто лет, и юный град, Полнощных стран краса и диво, Из тьмы лесов, из топи блат Вознесся пышно, горделиво;

стихотворение, в котором есть строки:

Город пышный, город бедный, Дух неволи, стройный вид, Свод небес зелено-бледный, Скука, холод и гранит…

Сравните это четверостишие с отрывком из поэмы «Медный всадник» и ответьте на вопрос:

«Медный всадник»


Прошло сто лет, и юный град, Полнощных стран краса и диво, Из тьмы лесов, из топи блат Вознесся пышно, горделиво…

… По оживленным берегам Громады стройные теснятся Дворцов и башен; корабли Толпой со всех концов земли…

- Почему так противоречиво описывает поэт город Петра? Найдите слова, подтверждающие его двойственное отношение к северной столице России в обоих отрывках, сделайте вывод.

лесов, из топи блат Вознесся пышно, горделиво…

воды Свой ветхой невод, ныне там По оживленным берегам Громады стройные теснятся Дворцов и башен; корабли Толпой со всех концов земли

К богатым пристаням стремятся; В гранит оделася Нева; Мосты повисли над водами; Темно-зелеными садами Ее покрылись острова, И перед младшею столицей Померкла старая Москва, Как перед новою царицей Порфироносная вдова.

воды Свой ветхой невод…

гранит, Твоих оград узор чугунный, Твоих задумчивых ночей Прозрачный сумрак, блеск безлунный, Когда я в комнате моей Пишу, читаю без лампады, И ясны спящие громады Пустынных улиц, и светла Адмиралтейская игла, И, не пуская тьму ночную На золотые небеса, Одна заря сменить другую Спешит, дав ночи полчаса2.  Люблю зимы твоей жестокой Недвижный воздух и мороз, Бег санок вдоль Невы широкой, Девичьи лица ярче роз, И блеск, и шум, и говор балов,

А в час пирушки холостой
Шипенье пенистых бокалов И пунша пламень голубой. Люблю воинственную живость Потешных Марсовых полей, Пехотных ратей и коней Однообразную красивость, В их стройно зыблемом строю Лоскутья сих знамен победных, Сиянье шапок этих медных, На сквозь простреленных в бою. Люблю, военная столица, Твоей твердыни
дым и гром, Когда полнощная царица Дарует сына
в царской дом, Или победу над врагом Россия снова торжествует, Или, взломав свой синий лед, Нева к морям его несет И, чуя вешни дни, ликует.

побежденная стихия; Вражду и плен старинный свой Пусть волны финские
забудут

И тщетной злобою не будут Тревожить вечный сон Петра!
Была ужасная пора, Об ней свежо воспоминанье... Об ней, друзья мои, для вас Начну свое повествованье. Печален будет мой рассказ.

повесть молодых людей,
живших в великом «граде Петра»?
В чём смысл этой истории?

стройной, Нева металась, как больной В своей постеле беспокойной. Уж было поздно и темно; Сердито бился дождь в окно, И ветер дул, печально воя. В то время из гостей домой Пришел Евгений молодой... Мы будем нашего героя Звать этим именем. Оно

Звучит приятно; с ним давно Мое перо к тому же дружно. Прозванья нам его не нужно, Хотя в минувши времена Оно, быть может, и блистало И под пером Карамзина В родных преданьях прозвучало; Но ныне светом и молвой Оно забыто. Наш герой Живет в Коломне; где-то служит, Дичится знатных и не тужит Ни о почиющей родне, Ни о забытой старине.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Адмиралтейская часть заключается между Крюковым каналом, Мойкой и Фонтанкой. Это есть самая меньшая из всех частей города; многие дома в ней деревянные". Название Коломны, по одной из версий, выводилась от слова "колония" (имелась в виду обосновавшаяся здесь немецкая колония), по другой, название принесли с собой ремесленники, переселившиеся сюда из подмосковного Коломенского в 30-х годах XVIII века. В начале XIX века в районе нынешней Офицерской улицы было труднопроходимое болото под названием Козье, где пасли коз, а осенью можно было встретить охотника за бекасами, бредущего в болотных сапогах по кочкам, по топкому, поросшему рогозом и камышом берегу.

В Коломне была первая петербургская квартира Пушкина, в которой он поселился сразу после окончания Лицея в 1817 году. Жил он здесь до мая 1820 года – до ссылки. Коломна вообще тесно связана с семьёй Пушкина. 






Как мы уже поняли, ни одно из мест, описанных А.С. Пушкиным в различных произведениях, не является абсолютно вымышленным, – так или иначе, поэт упоминает реальные названия.

мог В волненье разных размышлений. О чем же думал он? о том, Что был он беден, что трудом Он должен был себе доставить И независимость и честь; Что мог бы бог ему прибавить Ума и денег. Что ведь есть Такие праздные счастливцы, Ума недальнего, ленивцы, Которым жизнь куда легка! Что служит он всего два года; Он также думал, что погода Не унималась; что река Всё прибывала; что едва ли С Невы мостов уже не сняли И что с Парашей будет он Дни на два, на три разлучен. Евгений тут вздохнул сердечно И размечтался, как поэт:
«Жениться? Мне? зачем же нет?

Оно и тяжело, конечно; Но что ж, я молод и здоров, Трудиться день и ночь готов; Уж кое-как себе устрою Приют смиренный и простой И в нем Парашу успокою. Пройдет, быть может, год-другой — Местечко получу, Параше Препоручу семейство наше И воспитание ребят... И станем жить, и так до гроба Рука с рукой дойдем мы оба, И внуки нас похоронят...»
Так он мечтал. И грустно было Ему в ту ночь, и он желал,
Чтоб ветер выл не так уныло И чтобы дождь в окно стучал Не так сердито...        Сонны очи Он наконец закрыл. И вот Редеет мгла ненастной ночи И бледный день уж настает...

буйной дури... И спорить стало ей невмочь... Поутру над ее брегами Теснился кучами народ, Любуясь брызгами, горами И пеной разъяренных вод. Но силой ветров от залива Перегражденная Нева Обратно шла,
гневна, бурлива, И затопляла острова, Погода пуще свирепела, Нева вздувалась и ревела, Котлом клокоча и клубясь, И вдруг, как зверь остервенясь, На город кинулась.
Пред нею

       В тот грозный год Покойный царь еще Россией Со славой правил. На балкон, Печален, смутен, вышел он И молвил: «С божией стихией Царям не совладеть».
Он сел И в думе скорбными очами На злое бедствие глядел. Стояли стогны озерами, И в них широкими реками Вливались улицы.
Дворец Казался островом печальным. Царь молвил — из конца в конец, По ближним улицам и дальным В опасный путь средь бурных вод Его пустились генералы4  Спасать и страхом обуялый И дома тонущий народ.

Всё побежало, всё вокруг Вдруг опустело — воды вдруг Втекли в подземные подвалы, К решеткам хлынули каналы, И всплыл Петрополь как тритон, По пояс в воду погружен.
Осада! приступ! злые волны, Как воры, лезут в окна. Челны С разбега стекла бьют кормой. Лотки под мокрой пеленой,
Обломки хижин, бревны, кровли, Товар запасливой торговли, Пожитки бледной нищеты, Грозой снесенные мосты,
Гроба с размытого кладбища Плывут по улицам!           Народ Зрит божий гнев и казни ждет. Увы! всё гибнет: кров и пища! Где будет взять?

крыльцом С подъятой лапой, как живые, Стоят два льва сторожевые, На звере мраморном верхом, Без шляпы, руки сжав крестом, Сидел недвижный, страшно бледный Евгений. Он страшился, бедный, Не за себя. Он не слыхал, Как подымался жадный вал, Ему подошвы подмывая, Как дождь ему в лицо хлестал, Как ветер, буйно завывая, С него и шляпу вдруг сорвал.
Его отчаянные взоры На край один наведены Недвижно были. Словно горы, Из возмущенной глубины Вставали волны там и злились,

Там буря выла, там носились Обломки... Боже, боже! там — Увы! близехонько к волнам, Почти у самого залива — Забор некрашеный, да ива И ветхий домик: там оне, Вдова и дочь, его Параша, Его мечта... Или во сне Он это видит? иль вся наша И жизнь ничто, как сон пустой, Насмешка неба над землей?
И он, как будто околдован, Как будто к мрамору прикован, Сойти не может! Вкруг него Вода и больше ничего! И, обращен к нему спиною, В неколебимой вышине, Над возмущенною Невою Стоит с простертою рукою Кумир на бронзовом коне.

покидая с небреженьем Свою добычу. Так злодей, С свирепой шайкою своей В село ворвавшись, ломит, режет, Крушит и грабит; вопли, скрежет, Насилье, брань, тревога, вой!.. И, грабежом отягощенны, Боясь погони, утомленны, Спешат разбойники домой, Добычу на пути роняя.
Вода сбыла, и мостовая Открылась, и Евгений мой Спешит, душою замирая, В надежде, страхе и тоске К едва смирившейся реке. Но, торжеством победы полны, Еще кипели злобно волны,

Скривились домики, другие Совсем обрушились, иные Волнами сдвинуты; кругом, Как будто в поле боевом, Тела валяются. Евгений Стремглав, не помня ничего, Изнемогая от мучений, Бежит туда, где ждет его Судьба с неведомым известьем, Как с запечатанным письмом. И вот бежит уж он предместьем, И вот залив, и близок дом... Что ж это?.. Он остановился. Пошел назад и воротился. Глядит... идет... еще глядит. Вот место, где их дом стоит; Вот ива. Были здесь вороты — Снесло их, видно. Где же дом? И, полон сумрачной заботы, Все ходит, ходит он кругом,
Толкует громко сам с собою — И вдруг, ударя в лоб рукою, Захохотал.

Как бы под ними тлел огонь, Еще их пена покрывала, И тяжело Нева дышала, Как с битвы прибежавший конь.
Евгений смотрит: видит лодку; Он к ней бежит как на находку; Он перевозчика зовет — И перевозчик беззаботный Его за гривенник охотно Чрез волны страшные везет.
И долго с бурными волнами Боролся опытный гребец,
И скрыться вглубь меж их рядами Всечасно с дерзкими пловцами Готов был челн — и наконец Достиг он берега. Несчастный Знакомой улицей бежит В места знакомые. Глядит, Узнать не может. Вид ужасный! Всё перед ним завалено; Что сброшено, что снесено;

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

толковали О дне минувшем.        Утра луч Из-за усталых, бледных туч Блеснул над тихою столицей И не нашел уже следов Беды вчерашней; багряницей Уже прикрыто было зло. В порядок прежний всё вошло. Уже по улицам свободным С своим бесчувствием холодным Ходил народ.
Чиновный люд, Покинув свой ночной приют, На службу шел. Торгаш отважный, Не унывая, открывал 

Его пустынный уголок Отдал внаймы, как вышел срок, Хозяин бедному поэту. Евгений за своим добром Не приходил.
Он скоро свету Стал чужд.
Весь день бродил пешком, А спал на пристани; питался В окошко поданным куском. Одежда ветхая на нем Рвалась и тлела. Злые дети Бросали камни вслед ему. Нередко кучерские плети Его стегали, потому Что он не разбирал дороги Уж никогда; казалось — он Не примечал. Он оглушен Был шумом внутренней тревоги.      

Невой ограбленный подвал, Сбираясь свой убыток важный На ближнем выместить. С дворов Свозили лодки.      
Граф Хвостов, Поэт, любимый небесами, Уж пел бессмертными стихами Несчастье невских берегов.
Но бедный,
бедный мой Евгений ... Увы! его смятенный ум Против ужасных потрясений Не устоял. Мятежный шум Невы и ветров раздавался В его ушах. Ужасных дум Безмолвно полон, он скитался. Его терзал какой-то сон. Прошла неделя, месяц — он К себе домой не возвращался.

вдруг Остановился — и вокруг Тихонько стал водить очами С боязнью дикой на лице. Он очутился под столбами Большого дома.
На крыльце
С подъятой лапой, как живые, Стояли львы сторожевые, И прямо в темной вышине Над огражденною скалою Кумир с простертою рукою Сидел на бронзовом коне.

И так он свой несчастный век Влачил, ни зверь ни человек, Ни то ни сё, ни житель света, Ни призрак мертвый... Раз он спал У невской пристани. Дни лета Клонились к осени. Дышал Ненастный ветер. Мрачный вал Плескал на пристань, ропща пени И бьясь об гладкие ступени,
Как челобитчик у дверей Ему не внемлющих судей. Бедняк проснулся. Мрачно было: Дождь капал, ветер выл уныло, И с ним вдали, во тьме ночной Перекликался часовой...

играл, Где волны хищные толпились, Бунтуя злобно вкруг него, И львов, и площадь, и того, Кто неподвижно возвышался Во мраке медною главой, Того, чьей волей роковой Под морем город основался... Ужасен он в окрестной мгле! Какая дума на челе! Какая сила в нем сокрыта! А в сем коне какой огонь! Куда ты скачешь, гордый конь, И где опустишь ты копыта? О мощный властелин судьбы! Не так ли ты над самой бездной На высоте, уздой железной Россию поднял на дыбы?

Кругом подножия кумира Безумец бедный обошел И взоры дикие навел На лик державца полумира. Стеснилась грудь его.
Чело К решетке хладной прилегло, Глаза подернулись туманом, По сердцу пламень пробежал, Вскипела кровь.
Он мрачен стал Пред горделивым истуканом И, зубы стиснув, пальцы сжав, Как обуянный силой черной, «Добро,
строитель чудотворный! —
Шепнул он, злобно задрожав, — Ужо тебе!..»
И вдруг стремглав Бежать пустился. 

пустой Бежит и слышит за собой — Как будто грома грохотанье — Тяжело-звонкое скаканье По потрясенной мостовой. И, озарен луною бледной, Простерши руку в вышине, За ним несется Всадник Медный На звонко-скачущем коне; И во всю ночь безумец бедный, Куда стопы ни обращал, За ним повсюду Всадник Медный С тяжелым топотом скакал.
И с той поры, когда случалось Идти той площадью ему, В его лице изображалось Смятенье. К сердцу своему Он прижимал поспешно руку, Как бы его смиряя муку,      

Картуз изношенный сымал, Смущенных глаз не подымал И шел сторонкой.
Остров малый На взморье виден.
Иногда Причалит с неводом туда Рыбак на ловле запоздалый И бедный ужин свой варит, Или чиновник посетит, Гуляя в лодке в воскресенье, Пустынный остров. Не взросло Там ни былинки. Наводненье Туда, играя, занесло
Домишко ветхой. Над водою Остался он как черный куст. Его прошедшею весною Свезли на барке.
Был он пуст И весь разрушен. У порога Нашли безумца моего, И тут же хладный труп его Похоронили ради бога.