Презентация, доклад по литературе Маяковский и революция

для революции…»
В. В. Маяковский

1893 – 1930 гг.

гражданская войны.
Его революционность – уловленный его талантом дух нового времени.

необходимость диктуемой революцией железной дисциплины. Атмосфера митинга, желание занять место в боевых рядах, встать в строй.

«Левый марш» в упругих, четких ритмах сконцентрировал боевую поступь народа, уверенного в правоте дела, за которое он борется. В стихотворении воплощены разум и воля тех, кому выпало первыми проторить дорогу в грядущее человечества:
Пусть, оскалясь короной, вздымает британский лев вой. Коммуне не быть покоренной. Левой! Левой! Левой!

оксюмороны (сочетание противоположностей), характеризующие революцию.

развалин»

Революция «Шлет моряков/ на тонущий крейсер,/ туда,/ где забытый мяукал котенок»,

она же «прикладами гонит седых адмиралов/ вниз головой/ с моста в Гельсингфорсе»

«Тебе обывательское/ - о, будь ты проклята трижды! - / и мое,/ поэтово/ о, четырежды славься, благословенная!»

«Героическое, эпическое и сатирическое изображение нашей эпохи». Этими словами определяется не только жанровая природа пьесы; в них — воплощение духа искусства новой эпохи.
Революционного зрителя «Мистерия-буфф» привлекала дерзким переосмыслением библейских мотивов (в веселую аллегорическую атмосферу пьесы вписываются такие ветхозаветные атрибуты, как потоп, ковчег, ад, рай, чёрт Вельзевул, святой Мафусаил), полной реконструкцией канонов средневековой религиозной драмы («пещное действо»). Реальные социальные конфликты представлены как противостояние «семи пар чистых» (эксплуататорские классы) и «семи пар нечистых» (Кузнец, Шахтер, Батрак, Машинист, Плотник, Красноармеец, Шофер, Прачка, Швея и др.). В результате борьбы «семь пар нечистых» разрушают ад, свергают бога, уничтожают разруху, восстанавливают шахты, ремонтируют паровозы, пароходы — строят счастливую жизнь на земле.
«Это веселое символическое путешествие рабочего класса, после революционного потопа освобождающегося от своих паразитов, через ад и рай, в землю обетованную, которая оказывается нашей же грешной землей, только омытой революционным потопом…» В том же аллегорически-символическом ключе написана и поэма «150 000 000» (1919 —1920). Революционную борьбу трудящихся олицетворяет гиперболическая фигура Ивана, сражающегося с президентом Вудро Вильсоном, за которым стоит мировой империализм. Гротескно-фантастические картины битв вырастают до вселенских масштабов. Однако в утопических прогнозах поэта есть то предвидение, которое и ныне обеспечивает произведению актуальное звучание. Один из разделов поэмы содержит такие стихи: «История, в этой главе как на ладони бег твой. …Может быть Октябрьской революции сотая годовщина…»

существующую. Гордость своей революционной эпохой превалирует в его произведениях. Восприняв революцию как первый акт преображения жизни, поэт ищет людей, способных продолжить дело строительство новой жизни. Создает поэмы «В. И. Ленин», «Хорошо!»
Маяковскому, как мы увидели, был свойственен не только оптимистический взгляд на настоящее и будущее. Это выразилось и в его стихотворениях, и в драматических произведениях поэта.

«Владимир Ильич Ленин» (1924-1925) и «Хорошо!» (1927).
Оба произведения начинаются с характерного слова — время.
Время становится самостоятельным образом произведений Маяковского.
В поэме «Владимир Ильич Ленин» это время народных движений и революционных теорий в России и во всем мире.
В поэме «Хорошо!» — революции, гражданской войны и первых мирных годов. Автор показывает эпоху переломную, в корне изменившую судьбу страны.
Героем его произведений становится сам народ.
Все это придает произведениям Маяковского черты эпоса, но эпоса особого рода, в котором все события даны в восприятии и оценках лирического героя: «Это было с бойцами, или страной, или в сердце было в моем».
Лирический герой поэм Маяковского — «свидетель счастливый» и участник грандиозных исторических событий, он один из многих, частичка народа, с которым «общие даже слезы из глаз».
В поэме «Хорошо!» происходит усиление лирического начала.
Массовые сцены революции, штурма Зимнего, картины гражданской войны начиная с одиннадцатой главы сменяются изображением подробностей жизни конкретного человека, который «в комнатенке-лодочке / проплыл /три тыщи дней».

идет от частных бытовых фактов (добыча дров, «две морковинки», которые герой несет любимой в голодную зиму) к обобщающим выводам: «…только /в этой зиме / понятной/ стала/ мне/ теплота / любовей,/ дружб/ и семей», «Я/ землю/ эту/ люблю, землю,/ с которой/ вдвоем голодал, — / нельзя /никогда/ забыть!», «с такою/зем­лею/пойдешь/на жизнь,/на труд,/на праздник/ и на смерть!»
Произнося «Хорошо!» революции, славя Отечество, «которое есть, / но трижды — / которое будет», поэт не закрывал глаза на то, что не соответствовало его идеалам.
Сатира стала важнейшим направлением литературной деятельности Маяковского. «Совмещанство» — предмет обличения в стихотворении «О дряни», написанном в годы нэпа.
Маяковский мастерски использует приемы поэтической сатиры. Он сталкивает слова разных стилевых пластов (РСФСР — мурло мещанина, серп и молот — свет — фигурять — бал — Реввоенсовет), вводит слова с уменьшительно­ласкательными суффиксами (спаленки, рамочка, канареица), применяет гиперболу (галифища).
Все это помогает создать образ мещанина, прикрывающегося революционными лозунгами. В финале произведения Маяковский использует гротеск для прямого выражения авторской позиции: «Маркс со стенки» «вдруг /разинул рот, да как заорет…» Идею стихотворения помогает выразить и тематическая рифма: «обывательский быт» «побит».

«тихоокеанские галифища».
Выразительная гипербола: «Намозолив от пятилетнего сидения зады,/ крепкие, как умывальники».
Мещанский символ – канарейка – оказывается страшнее Врангеля.
Абсурдность: портрет Маркса «орет».

враг, считает Маяковский. Поэт издевается над «мразью», сумевшей приспособиться, «оперенья переменив», к новым условиям свить себе «уютные кабинеты и спаленки». Он опасен тем, что ловко втирается в государственный аппарат, порождая болезнь обюрокрачивания учреждений

стихотворение В. В. Маяковского, написанное после Великой Октябрьской социалистической революции (ноябрь 1917 г.).
Беловой автограф был передан поэтом в начале 1918 года артистке О. В. Гзовской для исполнения с эстрады. В своих воспоминаниях О. В. Гзовская рассказывает обэтом так: "...пришел Маяковский - необыкновенно радостный и счастливый. Он встал посередине комнаты и прочитал свое новое стихотворение "Наш марш". Я была в восторге. Владимир Владимирович сказал:
- Ну, если вам нравится, в чем же дело? Читайте.
- Как же я буду читать? - ответила я.- Где же текст? Ведь он еще не напечатан?
Маяковский рассмеялся.
- Не велика трудность, текст здесь,- похлопал он себя па лбу.- Давайте, я его вам сейчас запишу. Но я рад, что вам понравилось. Ну, давайте карандаш...
Написав текст стихотворения, Маяковский стал меня тут же учить, как надо читать его.
Я взяла слишком громко и женским голосом, получился крик. Как же схватить силу и мощь и не впадать в крик?
Маяковский сказал:
- Дело не в силе и громкости голоса. Давайте весь ваш темперамент, а голос ваш не подкачает...
Однажды я участвовала в концерте, организованном для воинских частей в Кремле в Митрофаньевском зале. Это было в 1919 году 23 февраля, в день Красной Армии. На концерте присутствовал Владимир Ильич. Он сидел в первом ряду, сложив руки на груди, и внимательно смотрел на все происходящее на сцене". .
На текст стихотворения композитором А. С. Лурье была написана музыка. Поэт В. Азаров отмечает:
"Особенно популярен был в Красном Петрограде в 1918 году "Наш марш" Маяковского. Переложенный на музыку в дни Октябрьских торжеств, он исполнялся военным духовым оркестром и хором при открытии памятника Карлу Марксу, на эстрадах, на площадях" ("Маяковскому". Сб. воспоминаний и статей. Л., 1940, стр. 196-197).
Стихотворение "Наш марш" записано в авторском исполнении на фонографе в Институте живого слова (Петроград, начало декабря 1920).

проявил свой сатирический талант. Если в предреволюционные годы сатира поэта была направлена на «жирных», на «буржуев», то в 20-х годах мишенью сатиры стали враги революции. Этих врагов не надо искать далеко, они разлагают революцию изнутри.

опубликовано в 1918 году еженедельной газетой «Искусство коммуны» в виде передовицы. В произведении Владимира Владимировича перед читателями предстает образ строительства новой жизни в стране, где не так давно к власти пришла партия большевиков во главе с Лениным. Одна из ключевых тем стихотворения, поданная намеренно плакатно, лозунгово, — обретение новой правды. В государстве, победившем самодержавие, должно все кардинально поменяться. Людям необходимо навсегда избавиться от устаревшего нравственного, эмоционального содержания жизни. В «Приказе по армии искусства» предлагается «из сердца старое вытереть». Маяковский активно пользуется терминологией художников, провозглашая улицы кистями, площади – палитрами. В переходный период человек должен представлять собой чистое полотно, вскоре на его сердце будет запечатлен новый образ жизни. В качестве художников поэт предлагает некую группу футуристов-революционеров. В стихотворении она фактически заменяет лирического героя.
В «Приказе по армии искусства» выражается готовность подчинить армейской дисциплине то, что в теории всегда должно оставаться свободным, — творчество. Владимир Владимирович выйти на «баррикады сердец и душ», принеся на улицы барабаны и рояли. По его мнению, искусству следует двигаться в авангарде трудовых и военных армий, обгоняя даже вождей революции. Он искренне считает, что «все совдепы» не смогут сдвинуть войска, «если марш не дадут музыканты». При этом выбранный поэтом жанр – приказ – подразумевает отсутствие возможности ослушания. Новое искусство, по мысли Маяковского, рождается на площадях и улицах. Здесь появляется переосмысление важных положений символистской эстетики. В частности, речь идет об идеях Вячеслава Иванова, касающихся соборного и теургического искусства.
В 1921 году Маяковский написал продолжение – «Приказ № 2 по армии искусства». В нем поэт призывает дать новое искусство, способное «выволочь республику из грязи».

матерями                        катись любая бумажка.               Но эту... По длинному фронту                   купе                      и кают чиновник         учтивый движется. Сдают паспорта,                и я                  сдаю мою    пурпурную книжицу. К одним паспортам -                    улыбка у рта. К другим –
          отношение плевое. С почтеньем            берут, например,                           паспорта с двухспальным               английским левою. Глазами        доброго дядю выев, не переставая             кланяться, берут,       как будто берут чаевые, паспорт        американца. На польский -              глядят,                      как в афишу коза. На польский -              выпяливают глаза в тугой
       полицейской слоновости - откуда, мол,             и что это за географические новости? И не повернув  головы кочан и чувств         никаких   не изведав, берут,       не моргнув
паспорта датчан и разных         прочих               шведов. И вдруг,         как будто                  ожогом,   рот скривило         господину. Это    господин чиновник                      берет мою    краснокожую паспортину.

Берет -        как бомбу,                  берет -                         как ежа, как бритву           обоюдоострую, берет,       как гремучую                   в 20 жал змею     двухметроворостую. Моргнул        многозначаще                    глаз носильщика, хоть вещи         снесет задаром вам. Жандарм        вопросительно                     смотрит на сыщика, сыщик      на жандарма. С каким наслажденьем                      жандармской кастой я был бы         исхлестан и распят за то,       что в руках у меня                         молоткастый, серпастый          советский паспорт. Я волком бы            выгрыз                  бюрократизм. К мандатам           почтения нету. К любым        чертям с матерями                         катись любая бумажка.               Но  эту... Я  достаю        из широких штанин дубликатом           бесценного груза. Читайте,         завидуйте,                   я -                       гражданин Советского Союза.