Презентация, доклад Ученые-биологи блокадного Ленинграда

учащихся 5-9 классов
Автор: Светлова Е.В., учитель ГБОУ шк. № 482

холода, казалось, помощи ждать неоткуда. Однако даже в те ужасные времена нашлись люди, которые, не жалея себя, пытались спасти животных из Ленинградского зоопарка.

Вход в зоосад.
Почтовая карточка.
1920 годы.

Блокада Ленинграда – одна из самых страшных страниц в истории города. Суровая зима 1941-42-х гг. довершила то, что было начато силами беспощадного противника.

в городе, на улицах которого то и дело разрывались вражеские снаряды, где полностью прекратилась подача электроэнергии, что повлекло за собой отключение водопровода и канализации, где их просто не чем было кормить?

В.К. Буряк и слониха Бэтти. 1932 год.

Конечно, сотрудники зоосада еще до начала осады пытались спасти уникальных животных. В срочном порядке в Казань было вывезено около 80 зверей, среди которых находились черные пантеры, тигры, белые медведи, американский тапир и огромный носорог. Однако всех увезти не удалось.

привезли в Витебск, чтобы продемонстрировать местным ребятишкам. Однако планы людей были разрушены так неожиданно начавшейся войной. Спасаясь от бомбежек, сотрудники зоосада пытались уберечь как можно больше животных.

Среди их подопечных был и американский крокодил. К сожалению, вывезти его не могли, так как для передвижения ему были нужны особые условия. Кто-то предложил отпустить крокодила в воды Западной Двины, эту идею поддержали, и теплолюбивая рептилия отправилась в свободное плаванье. О его дальнейшей судьбе так никто и не узнал.

оставшихся крупных хищников. Конечно, было жаль ни в чем не повинных животных, однако оставить их означало подвергнуть опасности жителей города: оказавшись на свободе в результате разрушения клеток снарядами, они вполне могли отправиться на охоту.

В начале сентября сорок первого Ленинград был окружен. К тому времени в зоосаде оставались бизоны, олени, слониха Бэтти, бегемотиха Красавица, дрессированные медвежата, лисята, тигрята, тюлень, два ослика, обезьяны, страусы, черный гриф и множество мелких животных.
Ох и нелегко им было во время бомбежек!

Бегемот Красавица.
1935 год.

забивались в угол птицы, а вот серна, напротив, почему-то взбиралась на горку и стояла там, дожидаясь конца обстрела.

Слониха Бэтти, едва услышав звуки сирены, поспешно отправлялась в свой домик. Не было у нее другого убежища.

К несчастью, 8 сентября прямо рядом с ее вольером разорвалась одна из трех фугасных бомб, сброшенных с немецкого бомбардировщика, которая убила сторожа и смертельно ранила саму Бэтти.

Бедняжка скончалась через 15 минут прямо на развалинах слоновника. Ее похоронили на территории зоопарка.

Руины слоновника

Погибшая Бетти. 10 сентября 1941 года

разрушены стены обезьянника, из-за чего приматы разбежались по округе. Утром сотрудники собирали их, дрожащих от страха, по всему городу. Неповоротливый бизон провалился в воронку. У людей просто не было сил, чтобы вытащить его оттуда, поэтому они соорудили настил и выманивали его кусочками сена, разложив их от дна до края ямы. Сотрудница Коновалова делала животным перевязки, делилась с ними собственным хлебом и поставила их на ноги. Но обстрелов за время блокады было много.

Места попаданий бомб. 1941 год.

далеком 1911 году. Без самоотверженной помощи Евдокии Дашиной чуда бы не произошло. Дело в том, что кожа бегемота должна быть постоянно смочена водой, иначе она быстро пересыхает и покрывается кровавыми трещинами. А зимой сорок первого городской водопровод не работал и бассейн Красавицы оставался пустым.

Е.И. Дашина у бегемота Красавица. 1943 год.

сорокаведерную бочку с водой. Воду грели и поливали ею бедную бегемотиху. Трещины смазывали камфорной мазью, исстрачивая до килограмма в день.

Вскоре кожа Красавицы зажила, и она смогла с достоинством скрываться под водой во время бомбежек. Дожила она до 1951 года и умерла от старости, не заработав ни одной хронической болезни. «Вот она, блокадная закалка!» — с восхищением говорили впоследствии ветеринары.

от его служащих. В первые месяцы войны они, рискуя жизнью, убирали с полей овощи. Когда эта возможность была утеряна, люди косили серпами оставшуюся траву во всех возможных точках города, собирали рябину и желуди. Весной всю свободную территорию превратили в огороды, где выращивали капусту, картофель, овес и брюкву.

Если медвежата, возмущаясь, все же ели фарш из овощей и травы, то тигрята и гриф напрочь отказались от такой диеты. Ради них собирали на полях трупы убитых снарядами лошадей, позже отыскали завалявшиеся шкурки кроликов, набивали их смесью травы, жмыха и хряпы и смазывали тушки снаружи рыбьим жиром. Хищным птицам в такую смесь добавляли рыбу. Самым несговорчивым оказался беркут, ради которого людям пришлось ловить крыс.

Черный гриф Верочка. 1946 год.

Антилопа Нильгау Маяк. 1946 год.

обессиленные сотрудники расчищали дорожки и чинили вольеры, чтобы летом пустить первых посетителей. Выставлялись 162 животных. За лето на них пришло посмотреть около 7400 ленинградцев, что доказывало необходимость такого мирного учреждения в те страшные годы.

Многие служители ночевали прямо в зоосаде, не желая покидать своих подопечных ни на миг. Их было немного – всего два десятка, но этого оказалось достаточно, чтобы спасти множество жизней. 16 человек были награждены медалью «За оборону Ленинграда», а сам зоопарк было решено не переименовывать, чтобы сохранить память о подвиге сотрудников-блокадников.

Коллектив Лензоосада.
Весна 1945 года.

инвентарь, с  помощью которого служители зоосада заготавливали корма и специальные «сытные» добавки. В этой зоне располагается шкаф с ветеринарными инструментами, с помощью которых служители зоосада лечили животных, пострадавших в время бомбежек и под артиллерийскими обстрелами.

Музей «Зоосад в годы блокады» располагается в здании
«Бурый медвежатник».
Это здание было построено в 1937  году и пережило блокаду Ленинграда.

Экспозиция музея делится на три зоны. Первая – комната служителя зоосада. Тахта, печка-буржуйка, небольшой столик, заклеенные окна. Служители присматривали за животными круглые сутки, жили здесь, в том числе, с детьми.

Третья зона – рабочий кабинет. В ней можно познакомиться с научно-исследовательской работой зоосада, которая продолжала вестись во время блокады города.

миллиона жителей. Оставшиеся в городе сотрудники старейшего в России Ботанического сада, основанного еще при Петре I, пытались не только выжить, но и спасти уникальную коллекцию растений и семян, вырастить лекарственные растения для госпиталей, а предложение сотрудников использовать некоторые виды мхов как перевязочное антисептическое средство спасло многие жизни.

50 зажигательных бомб и 85 снарядов.

Самая крупная фугасная бомба весом в несколько сот килограммов упала на Ботанический сад 15 ноября 1942 года. Фашисты пытались уничтожить бункер командующего Балтийским флотом, расположенный рядом с оранжереями, в нынешнем здании ЛЭТИ, но промахнулись.

Один из сотрудников Ботанического сада пишет в своем дневнике:
Бомба упала во дворе в девять вечера. Были разрушены все оранжереи, кроме одной. И мы до пяти утра перетаскивали туда выжившие после налета растения. Ночь выдалась холодная - минус 20 по Цельсию. Потом объявили перерыв, кормили похлебкой из клейстера, хлеба не было.

растения, а также коллекция экзотических пальм погибли.

Выжить смогли только кактусы. 900 блокадных дней они смогли пережить только благодаря любви ученых.

Прежде всего Николая Ивановича Курнакова. Известному деятелю науки несколько раз предлагали уехать в эвакуацию в Казань, но он отказался наотрез и заявил, что без кактусов никуда не поедет.

Самые ценные растения - прекрасную «Царицу ночи» и молочай 1876 года он перенес к себе домой. Ученый заставил растениями всю квартиру. Кактусы стояли у него даже под кроватью.

жила и работала в саду вместе со своей матерью, а после войны, закончив биолого-почвенный факультет, восстанавливала семенной фонд.
«Когда началась война, мне было 12 лет. Я жила здесь, на территории Ботанического сада. Когда началась война, разбомбили все подземные коммуникации, паровое отопление не работало. Мы замерзали, по плинтусу был лед, спали в пальто, шапках, валенках. Мы собирали желуди, был необычайно урожайный год на них. Мамочка что только не делала: вымачивала их, молола на мясорубке, потом какие-то лепешки пекла, но они были неприятные».
Умирали не только от голода, но и от холода. Дров не было, жгли свою мебель, а когда она заканчивалась, замерзали. Окна от бомбежек были разбиты, их закрывали всякими тряпками.
Мать Валентины Наталья Сюгина выращивала лекарственные растения. В 1943 году из Ленсовета поступило распоряжение вырастить как можно больше лекарственного сырья для фармацевтического завода неподалеку от Ботанического сада. Была перекопана вся французская часть парка вдоль Невы и высажена рассада: наперстянка, белладонна, валериана - целый набор трав. Женщины работали из последних сил. Собранные травы развешивали для сушки на веревки. Было собрано 350 кг лекарственного сырья.
В августе 1943 года всех работниц Ботанического сада наградили медалями "За оборону Ленинграда".

Но многие предпочли остаться в Ленинграде и под разными предлогами избегали эвакуации. Таким образом Ботанический институт как бы раскололся на две части – ленинградскую и казанскую. Во время войны сотрудники не только постоянно переписывались друг с другом, но и даже писали совместные труды по ботанике.

В Ленинградском ботаническом саду работа во время войны не прекращалась ни на минуту. Ученые тратили тающие с каждым днем силы на то, чтобы с помощью своих знаний и умений поддержать голодный Ленинград.

какая надпись была в блокаду на листе с засушенным подорожником: «Молодые листья в свежем виде употребляются для приготовления салатов, в вареном – для супов, пюре, оладий, котлет. Способ заготовки – сушка, соление, квашение».

В Ботаническом саду постоянно работала выставка съедобных растений. Иногда гербарии возили по госпиталям, устраивались своеобразные передвижные выставки.

Медики, повара, обычные жители Ленинграда приходили сюда, чтобы послушать лекцию о том, из каких растений можно сварить суп или сделать салат, узнать, какие растения обладают целебными свойствами.

что растение пережило войну и блокаду.

После войны коллекция постепенно восстанавливалась – первые посылки с растениями и семенами прибыли  из Сухуми, Батуми, Лиссабона. И теперь в оранжереях на этикетках некоторых  экземпляров можно прочитать «1959 год, Мельбурн»  или «1969 год, Мексика».  

сотрудников Сада, спасавших оранжерейные растения в тяжелые годы блокады Ленинграда". Знак установлен возле растущего у опорной стенки кактуса "Царица ночи". Этот экзотический цветок расцветает летом, раскрывая свои лепестки по ночам. Чтобы дать возможность горожанам полюбоваться его цветением, оранжереи Ботанического сада в это время открыты до полуночи.

нет на свете. Ослабленные голодом, цингой, некоторые умерли почти сразу после Победы. Но кактусы остались. Один из них цвел 9 мая 1945 года. И накануне 60-летия Победы на нем появился бутон. К наступающему 9 маю он должен распуститься.

Выставка "Боль и гордость Ленинграда" открыта до 29 мая.

руководителем расположенного в самом центре города Всесоюзного института растениеводства являлся академик Н. И. Вавилов.
При нём в рамках множества экспедиций по СССР и зарубежным странам была собрана основа уникальной коллекцией образцов культурных и дикорастущих растений.

в журнале «Интернэшнл уайлд лайф», спрашивает, почему ленинградские ученые за коллекцию заплатили жизнью: «Русский дух? Самопожертвование?
Желание сохранить материальные ценности?»

Возможно, по нынешним временам их трудно понять, но они знали, что делали. Они берегли от сорокоградусной стужи и стай остервеневших крыс бесценное достояние государства - не имевшую себе равных в мире уникальную коллекцию культурных растений и их дикорастущих сородичей, насчитывающую более 200 000 драгоценных образцов.

рядом с этими запасами, были так же голодны и истощены, как и все ленинградцы. Они бредили едой, и все же никому из них даже не приходила в голову мысль съесть хотя бы горсточку зерен, чтобы спасти свою жизнь. 

В осажденном Ленинграде шла первая блокадная зима. Нормы хлеба были сокращены до невозможного: рабочим - по 250 граммов в сутки, остальным - 125 граммов. Люди умирали от истощения. А в это время в темных холодных комнатах на Исаакиевской площади, в доме с забитыми досками окнами было полно еды. В коробках и мешках лежали десятки тонн семян, клубней картофеля.

как обычно, высадили коллекцию картофеля. Часть образцов — уникальные, во всем мире таких больше не было: до экспедиций Н.И. Вавилова в Европе знали практически только один вид, некогда вывезенный из Чили.
Словом, не картофель находился в Павловске, а невосстановимая, неповторимая научная ценность. И в июне 1941 года ее надо было спасать точно так же, как надо было спасать картины в Эрмитаже и скульптуры на ленинградских площадях.
Только эта научная ценность была живая. Чтобы сохранить ее, с ней надо постоянно работать. Если клубням южноамериканского картофеля не устраивать долгой искусственной ночи, а в помещении, где зимой сложены клубни, не поддерживать температуру +2 градуса, если весной их не высадить в землю, — мировая научная ценность безвозвратно погибнет.
В первые месяцы войны научный сотрудник Абрам Яковлевич Камераз строил под Вырицей оборонительные укрепления. Раздвигал и задвигал шторки, устраивал клубням южноамериканского картофеля искусственную ночь.
Европейские сорта собирали в поле уже под сильным артиллерийским огнем.
В сентябре Камераз ушел на фронт. Дело перешло в руки Ольги Александровны Воскресенской. Она из своей квартиры перебралась жить в подвал. Это была невысокая, худенькая женщина. Воспитанница детского дома, выпускница Ленинградского университета. В декабре Ольге Александровне пришлось подвал оставить: тяжело простудилась.

было самое тяжелое время блокады. Питались молотой дурандой, жмыхом. Лакомством считалась разваренная кожа. Как-то целых четыре дня не выдавали хлеба. От своего дома до Исаакиевской площади, полтора часа в один конец, утром и вечером ежедневно, голодный Лехнович ходил топить подвал и проверять на дверях пломбы. От того, удержится ли ртуть в термометре на делении +2 градуса, зависела жизнь научного материала.

«Ходить было трудно, — говорит Лехнович. — Да, невыносимо трудно, вставать каждое утро, руками-ногами двигать… А не съесть коллекцию — трудно не было. Нисколько! Потому что съесть ее было невозможно. Дело своей жизни, дело жизни своих товарищей…»

института сохранилась.
От голода умер хранитель риса Дмитрий Сергеевич Иванов. В его рабочем кабинете остались тысячи пакетиков с зерном.
За своим письменным столом умер хранитель арахиса и масличных культур Александр Гаврилович Щукин. Разжали мертвые пальцы — на стол выпал пакет с миндалем. Щукин готовил дублет коллекции, надеясь самолетом переправить его на Большую землю.

Когда о подвиге советских ученых появились первые публикации в СССР, на Западе долго не могли поверить, что такое возможно.

Спустя полвека на Исаакиевской площади в здании Института растениеводства появилась необычная мемориальная доска. На ней золотыми буквами выбито: "Ученым Института, героически сохранившим мировую коллекцию семян в годы блокады Ленинграда".