Презентация, доклад Охранять природу - значит охранять Родину к теме Природные сообщества

М.М.Пришвин

Автор: Грачева И.А.
МБОУ «ООШ №98»
г. Новокузнецк

Орловской губернии неподалеку от Ельца. Он сам рассказывает о своей семье в одном из своих писем так: «Родился я в том самом уезде, про который много писал Бунин, мой земляк, -- Елецкий уезд Орловской губернии. Родители мои, отец - коренного купеческого рода из города Ельца, а такая весьма странная фамилия Пришвин происходит от слова пришва, часть ткацкого станка, верно, думаю, деды мои были токари или торговали этими пришвами. Отец мой хозяйство вел в небольшом имении, доставшемся ему по разделу в селе Хрущеве ("Хрущевские помещики"), был человек жизнерадостный, увлекался лошадьми, садоводством, цветоводством, охотой, поигрывал в карты, проиграл имение и оставил его матери заложенным по двойной закладной, да и нас пятеро: мне было восемь лет, когда он скончался… Мать моя была тоже коренного староверческого купеческого рода Игнатовых из Белёва (литерат. критик из "Русских Ведомостей" Илья Николаевич Игнатов мой двоюродный брат). Вот она-то, могучая женщина, оставшись вдовой в 35-40 лет, и вывела нас всех в люди, и, замечательная хозяйка! выкупила имение...»

на горе 30 десятин. Собрался я с силами, выстроил себе дом на своем клоке, завел хозяйство, но тут подошла революция, пришлось все бросить, говорят, теперь на моем клоке новая деревня сидит. Но я не горюю, оттого что любил я у себя только сад, и жить хотелось отчего-то в лесах... Учиться я начал в Елецкой гимназии, и такой она мне на первых порах показалась ужасной, что из первого же класса я попытался с тремя товарищами убежать на лодке по реке Сосне в какую-то Азию (не в Америку). Розанов Василий Васильевич (писатель) был тогда у нас учителем географии и спас меня от исключения, но сам же потом из четвертого класса меня исключил за пустяковину. Нанес он мне этим исключением рану такую, что носил я ее незажитой и не зашитой до тех пор, пока Василий Васильевич, прочитав мою одну книгу, признал во мне! талант и при многих свидетелях каялся и просил у меня прощения («Впрочем, -- сказал, -- это Вам, голубчик Пришвин, на пользу пошло»).»

Пришвина Мария Ивановна (1842-1914 гг.)

а из четвертого тогда выгоняли Бунина, в восьмом кончал С. Н. Булгаков -- это писатели, а по-другому занятых людей и не перечесть, напр., народный комиссар Семашко был моим одноклассником, первейшим другом (и посейчас из всякой беды выручает он, чуть что -- к нему, очень хороший человек, честнейший до ниточки). Вас. Розанов ухитрился выгнать меня с волчьим билетом, так что кончать уже пришлось в Сибири в Тюмени реальное училище на иждивении дяди моего Игнатова, богатого человека, пароходовладельца на реках западносибирских.»
Шестнадцатилетнего гимназиста исключили из гимназии за дерзкое поведение, и в 1889 году мать отправила его в Тюмень, к своему брату -- владельцу судостроительного завода, купцу И. Игнатову. Будущий писатель учился в Тюменском Александровском реальном училище, директором которого в те годы являлся выдающийся ученый Сибири Иван Словцов. Математик, археолог, географ, вице-президент III Международного конгресса востоковедения в Санкт-Петербурге, он явился одним из основателей Западно-Сибирского отдела Русского географического общества в Омске. Благодаря именно ему реальное училище Тюмени за довольно короткий срок превратилось в рассадник всего передового, гуманистического и прогрессивного, и позднее образы Словцова и Игнатова Михаил Пришвин подробно описал в автобиографическом романе «Кащеева цепь».

Но провинциальный город в контексте тех лет -- это город, в котором всегда имелся слой граждански и социально активных, образованных и ответственных деловых людей. Они были мотором развития и самого города, и промышленности в нем, и просвещения, а также и общественной жизни и культуры в своем городе. Обычно таким слоем были разночинные интеллигенты и передовая часть купечества. Купечество дало львиную долю меценатов в пореформенной России, и тюменские купцы не были исключением из этого правила. «... Потом я учился в Риге в Политехникуме химиком четыре года, и тут я уверовал через книгу Бельтова (Плеханов) в марксизм, состоял в организации подготовки пролетарских вождейшесть раз прочел с рабочими "Капитал". Я был рядовым, верующим марксистом-максималистом (как почти большевик), просидел год в одиночке, был выслан на родину, сюда же, в Елец, одновременно был выслан Семашко, мы соединились и, кажется, за два года еще раз по шесть прочли "Капитал".

и кончил курс агрономии в Лейпциге. По окончании курса попал в Париж...
Марксизм владел мною все-таки лет десять всего, начал он рассасываться бессознательно при встрече с многообразием европейской жизни (философия, искусство, танцевальные кабачки и проч.), и то чувство самости, которое охватило меня, когда я после нескольких лет агрономической деятельности в России нашел в 30 лет свое призвание в литературе».

Пришвин и Семашко

Практически забытый в современной России первый советский нарком здравоохранения Николай Семашко создал образцовую систему, которую заимствовали многие страны мира.

земстве Клина. Затем занимался с профессором Прянишниковым в Сельскохозяйственной академии Москвы и проверял свои теоретические наработки на опытной станции в Луге. Он сотрудничал в агрономических журналах и даже написал научную книгу о картофеле. Но что-то не совсем устраивало его в этой активной и полезной деятельности. Русский север тех времен был совершенно девственным. Мир природы дышал и жил по древним естественным законам, не тронутый цивилизацией.. Девственная природа, мир животных и птиц, никогда не видевших людей, -- все было таким, как при создании мира. И огромные пласты народного бытия, как в языке, так и в укладе жизни были первородны, нетронуты. Это были настоящие древние родники жизни, ничем не замутненные.
Молодой академик, основоположник исторического изучения русского литературного языка, Шахматов пригласил молодого агронома, пишущего о картошке, но великолепно ориентирующегося в глубинных языковых пластах отправиться в Олонецкий край в фольклорную экспедицию -- за сбором сказаний. Неудивительно, что Пришвин жадно начал впитывал всю эту чистую и незамутненную первородность.

Шахматов А.А.

пробудил истинное его призвание. Русский север стал для него отправной точкой самопознания и самораскрытия: «Только тут впервые я понял, что значит жить самому и самому за себя отвечать. Пришвин М. М. вернулся из экспедиции с книгой, принесшей ему известность и открывшей перед ним двери всех литературных кругов страны. После первой, такой головокружительной, удачи Пришвина понесло -- что ни год, то новая книга:

1908 год -- «За волшебным колобком».
1909 год -- «Светлое озеро» о легендарном Китеже;
«Адам и Ева» -- очерки о Крыме.
1910 год -- «Черный араб» об Аральском море;
1911 год -- «Крутоярский зверь» и «Птичье кладбище»
1913 год -- «Славны бубны»

воспевание мира природы, как неповторимой и удивительной частицы огромного Мироздания. В 1920-е годы он начинает писать серии удивительно добрых, умных и гуманных, совсем коротеньких охотничьих и детских рассказов. Впоследствии, в 1935 году, они вошли в книгу «Календарь природы». Эти короткие рассказы так написаны, что нельзя их не читать, а читая -- нельзя не становиться более добрым и терпимым к миру природы, к жизни животных и птиц и вообще к бытию как таковому.

глубокий тыл и жил в деревне Усолье под Переславлем-Залесским. Одна из записей в его дневнике от 9 декабря 1942 года: «И теперь после новой исторической катастрофы я пришел сюда с твердой решимостью в третий раз в жизни начать что-то новое».
В годы Великой Отечественной войны писатель создает «Рассказы о ленинградских детях» (1943), «Повесть нашего времени» (1945), сказку-быль «Кладовая солнца». В последние годы жизни много сил и времени отдавал дневникам (книга «Глаза земли», 1957).
В возрасте 81 года М. Пришвин умер 16 января 1954 в Москве.

Могила М.М.Пришвина. Сидящая на уступе Птица-Сирин, таинственная птица счастья. Расправив крылья, запрокинув голову. Она поёт, сливаясь в песне с травами, цветами, животными, птицами – всем тем, что так любил в своей жизни Михаил Михайлович Пришвин. Введенское кладбище
г. Москва.

мира дивной природы и мира уникальной культуры. Когда их не будет, не станет и России». Мир русской культуры рушится ?! Мир природы ускользает от нас, просачиваясь сквозь пальцы ?! Разрушается цепочка мировой гармонии: от необъятного безжизненного космоса -- к живой природе -- к разумному человеку?! Разрушение началось с конца, с человеческого разума.
Представлял ли себе Михаил Пришвин мир природы исчезающим, превращающимся в мираж, в иллюзию на глазах почти одного поколения?
Представлял ли себе он, что Аральское море просто исчезнет, испарится, превратиться в ничто... а русский север, его заповедный «край непуганых птиц» станет зоной экологической катастрофы?
Михаил Пришвин был простым и мудрым человеком, удивительно цельным и чистым, быть может, даже и наивным. Всю жизнь он сохранял в себе максимализм молодости . Это Пришвин назвал реки и озера «глазами земли». Это он, Пришвин, смог так придумать: «весна света». Только он мог описывать торфяные болота как «кладовые солнца» и тронуть рассказом о «горячей душе дерева» или «бездонной нежности зверей».

в дурное общество.

Книга — чистейшая сущность человеческой души.

М.М. Пришвин

Есть прекрасные деревья, которые до самых морозов сохраняют листву и после морозов до снежных метелей стоят зеленые. Они чудесны. Так и люди есть, перенесли все на свете, а сами становятся до самой смерти все лучше.

В молодости мы очень богаты жизнью и охотно всем в долг раздаем свои богатства, но когда под старость пойдем долги собирать — никто не дает. И это очень обидно. И вот почему так редко встречаются добрые: в старости видеть добро мешает обида.

мы сами, а кто лучше нас — мы не видим, и это очень трудно увидеть: для этого надо преклониться перед высшим, но поди-ка, преклонись!

Разговор выявляет свое первенство, а внимание рождает друзей. Вот почему разговор серебро, а молчание золото

себя.

жажда мучить, То мне лесовичок Средь зарослей колючих Покажет родничок. Нагнусь к нему напиться – И видно все до дна. Течет вода-водица, Вкусна и холодна. Нас ждут в лесу рябина, Орехи и цветы, Душистая малина На кустиках густых.

Ищу грибов поляну Я, не жалея ног, А если и устану – Присяду на пенек. Здесь где-то бродит леший С зеленой бородой. Жизнь кажется иною, И сердце не болит, Когда над головою, Как вечность, лес шумит. (С. Никулин)