Презентация, доклад по литературе Критика о драме А.Н.Островского Гроза

доведённый до конца». Героиня «не хочет мириться, не хочет пользоваться жалким прозябаньем, которое ей дают в обмен за её живую душу». «…жить в «тёмном царстве» хуже смерти».
«Луч света в тёмном царстве», 1860г.

исполнен в "Грозе", составляет шаг вперед не только в драматической деятельности Островского, но и во всей нашей литературе. <...> Решительный, цельный русский характер, действующий в среде Диких и Кабановых, является у Островского в женском типе... Известно, что крайности отражаются крайностями и что самый сильный протест бывает тот, который поднимается, наконец, из груди самых слабых и терпеливых». 

которые обыкновенно называются безвредными, хотя они в общем-то смысле столь же вредны, как и сами самодуры, потому что служат их верными помощниками».

уже не так спокойно и твердо, как было некогда, в блаженные времена патриархальных нравов».

суеверных обычаев, за которые стоит со всем тупоумием самодурства. Вообще — в женщине, даже достигшей положения независимого и con amore  упражняющейся в самодурстве, видно всегда ее сравнительное бессилие, следствие векового ее угнетения: она тяжеле, подозрительней, бездушней в своих требованиях; здравому рассуждению она не поддается уже не потому, что презирает его, а скорее потому, что боится с ним не справиться: «Начнешь, дескать, рассуждать, а еще что из этого выйдет, — оплетут как раз», — и вследствие того она строго держится старины и различных наставлений, сообщенных ей какою-нибудь Феклушею...»

самодурства, врываются в келью Катерины, она чувствует возможность удовлетворить естественной жажде своей души и не может долее оставаться неподвижною: ода рвется к новой жизни, хотя бы пришлось умереть в этом порыве. Что ей смерть? Все равно — она не считает жизнью и то прозябание, которое выпало ей на долю в семье Кабановых».

драмы, которое, хотя и с некоторым трудом, но все-таки можно еще притянуть к карающему и обличительному роду литературы,-- а концом третьего, в котором (конце) решительно ничего иного нет, кроме поэзии народной жизни,-- смело, широко и вольно захваченной художником в одном из ее существеннейших моментов, не допускающих не только обличения, но даже критики и анализа: так этот момент схвачен и передан поэтически, непосредственно».
«После «Грозы» Островского»,1860г.

вторые – пассивное; первые больше мучают других, чем страдают сами, вторые больше страдаю сами, чем мучают других». Героиня не «луч света»,она «вечный ребенок», который своим ужасным поступком, самоубийством, делает «последнюю и величайшую нелепость». Будущее – за Базаровым. «Мотивы русской драмы», 1864г.

нравственного чувства с самовластием семейного быта. С одной стороны, рабское повиновение старшему в доме по древнему обычаю, застывшему неподвижно, без исключений, в неумолимой своей строгости; с другой - семейный деспотизм по тому же закону - выражаются в Кабановых: Тихоне и его матери. Загнанный, запуганный, забитый, вечно руководимый чужим умом, чужою волею, вечный раб семьи, Тихон не мог ни развить своего ума, ни дать простора своей свободной воле».

строптивой, холодной, строгой, докучливой свекрови, должно напрасно любить мужа, в котором видит одно лишь жалкое ничтожество, должно испытывать всю горечь замужней жизни. Переход к суровой положительности и прозе нового семейного быта и новых обязанностей, при такой несчастной обстановке, какова была в доме Кабановой, не мог совершиться без внутреннего, хотя бы невольного, противодействия со стороны Катерины…»

с окружающим порядком, олицетворенным в свекрови, но и с самой собою, потому что Катерина замужняя, очень хорошо понимает неуместность своей любви к Борису».

Оттого она дышит величайшею правдой." 

тот страшный семейный деспотизм, который господствует в "темном царстве" - в быту некоторой части нашего загрубелого, неразвитого купечества, внутренней стороной своей жизни еще принадлежащего временам давно минувшим, - так и тот убийственный, роковой мистицизм, который страшною сетью опутывает душу неразвитого человека».  Журнал "Московский вестник", 1859 г., № 49

— «Гроза» ... принадлежит к явлениям, выходящим из ряда обыкновенных явлений на нашей сцене — то, конечно, даже и молодые скептики не упрекнут нас в этом случае за увлечение ... . Новая драма г. Островского, по нашему крайнему убеждению, принадлежит к замечательным явлениям русской литературы — и по мысли, заключающейся в ней, и по выполнению".
«Заметки Нового поэта» о «Грозе»", журнал «Современник», 1859 г. №12 

что задавило это светлое создание, мы узнаем свое, народное. Мы с наслаждением видим усилия автора найти в данных русской же жизни новые начала, способные к борьбе слишком уже отяготевшими над нею старыми формами, и торжествуем успех автора как бы нашу собственную победу. Мы чувствуем неизбежность гибели того существа, к которому автор успел возбудить все наши симпатии, но мы радуемся в то же время новым, живым силам, открытым автором в той же народной жизни, и сознаем ее вследствие того близкою себе, родственною. Огромная заслуга писателя!«
«Библиотека для чтения, 1864 г., №1 

неприкосновенным, таким царством, которому, кажется, не будет конца... . В «Грозе» — не то, в «Грозе» слышен протест против самодурства, слышен из уст каждой жертвы ... Но всего сильнее, по нашему мнению, протест Кулигина. Это протест просвещения, уже проникающего в темные массы домостроевского быта«
"Северная пчела", 1860 г., №41 

именно потому, что они новы. Галерея русских женщин Островского украсилась новыми характерами, и его Катерина, старуха Кабанова, Варвара, даже Феклуша займут в ней видное место. В этой пьесе мы заметили еще новую черту в таланте ее автора, хотя творческие приемы у него остались те же, что и прежде. Это попытка на анализ. <...> Мы сомневаемся только, чтоб анализ мог ужиться с драматической формой, которая по своей сущности уже чуждается его." "Светоч", 1860 г. №3

"Гроза" обрушиться на домостроевские идеалы в их принципиальном смысле. здесь ... раскрывается вся гибельность самих этих принципов: люди погибают здесь именно оттого, что их воля скована тяжкими оковами семейного деспотизма...  "История новейшей русской литературы. (1848-1890)", Санкт-Петербург, 1891 г.