Презентация, доклад по литературе. Анализ стихотворения Бесы

еду в чистом поле;
Колокольчик дин-дин-дин…
Страшно, страшно поневоле
Средь невиданных равнин!

«Эй, пошел, ямщик!..» -
«Нет мочи:
Коням, барин, тяжело;
Вьюга мне слипает очи;
Все дороги занесло;
Хоть убей, следа не видно;
Сбились мы. Что делать нам!
В поле бес нас водит, видно,
Да кружит по сторонам

Посмотри: вон, вон играет,
Дует, плюет на меня;
Вот- теперь в овраг толкает
Одичалого коня;
Там верстою небывалой
Он торчал передо мной;
Там сверкнул он искрой малой
И пропал во тьме пустой

Мчаться тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Сил нам нет кружиться доле;
Колокольчик вдруг умолк;
Кони стали… «Что там в поле?»
«Кто их знает? пень иль волк?»

во мгле горят;
Кони снова понеслися;
Колокольчик дин-дин-дин…
Вижу: духи собралися
Средь белеющих равнин.

Бесконечны, безобразны,
В мутной месяца игре
Закружились бесы разны,
Будто листья в ноябре…
Сколько их? куда их гонят?
Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?

Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Мчатся бесы рой за роем
В беспредельной вышине,
Визгом жалобным и воем
Надрывая сердце мне…

осенью в 1830 году.


Необъятные зимние просторы, луна, совсем
затерявшаяся в тучах и снежном вихре,
ямщик и ездок в повозке.

от гибели.
Драматический эпизод этот построен по законам драмы: действие в нем, быстро развиваясь, достигает кульминационной точки и разрешается в последней строфе.
В начале стихотворения путник уже во власти метели и душой предчувствует ее волю над собой:
Страшно, страшно поневоле
Средь неведомых равнин!

ямщика рывком продвигает действие от надежды к нарастающему с каждой строкой отчаянию.

Угроза гибели осмыслена. И дальше действие развивается столь же стремительно.
Первое упоминание беса – простое присловье, как вводное слово «видно», отнюдь не означает «вижу»:

«В поле бес нас водит, видно,
Да кружит по сторонам».

коня; Там верстою небывалой
Он торчал передо мной;
Там сверкнул он искрой малой
И пропал во тьме пустой».

На этом заканчивается первая часть стихотворения, в которой метель предстала в виде двойного
символа – погибели и несущих ее темных сил,
ополчившихся на человека.

не отпускает.

И неспроста... в следующих четырех строках
взрыв максимального напряжения действий:

Сил нам нет кружиться доле;
Колокольчик вдруг умолк;
Кони стали... «Что там в поле?» -
«Кто их знает? Пень иль волк?»

Исходя из контекста в целом, следует думать,
что не пень и не волк, а бес. Потому и…

Вьюга злится, вьюга плачет;
Кони чуткое храпят...

отступление бесовской силы:

Вот уж он далече скачет;
Лишь глаза во мгле горят...

Теперь уже и ездок видит бесовские полчища:

Вижу: духи собралися
Средь белеющих равнин.

Их несметное множество, они кружатся,
«будто листья в ноябре»,
но уже где-то в стороне – путь свободен.

Снова – «мчатся тучи, вьются тучи...» Да, метель еще не
кончилась, но опасность отступила.

Мчатся бесы рой за роем
В беспредельной вышине...

дыхание смерти в лицо, и мистическое прозрение злобной силы, и чудо. Чем же могли обороняться две погибающие православные души от обступившего их бесовства?
И не свидетельство ли это того, что сам поэт был лишен такой обороны. Именно безблагодатность должна была родить в его душе то «холодное, мрачное, беспокойное состояние», которое нашло свое поэтическое
воплощение в жутком образе этой «фантастической» метели.

Вывод: