Презентация, доклад к уроку литературы Жизнь, творчество, личность М.А.Булгакова (11 класс)

Булгаков

Жизнь, творчество, личность
(1891 – 1940)

«На широком поле словесности российской в СССР я был один-единственный литературный волк. Мне советовали выкрасить шкуру. Нелепый совет. Крашеный ли волк, стриженый ли волк, он всё равно не похож на пуделя»
(Из письма И. В. Сталину, март 1930г.)

Эпиграф:

Тася, дочь управляющего Саратовской казенной палатой, девица со средствами. Михаил хорошо прожил на средства жены последние три года студенчества как в Киеве, так и в Саратове... Своих средств у Михаила не было... Тася не была красива, но была очень хорошей женщиной, тихой и любящей женой, худенькой и незаметной. Детей у их не было. Это было категорическое условие Михаила...»

Из воспоминаний Леонида Сергеевича Карума:

в ней навсегда»
(Из автобиографии
М. А. Булгакова)

мозг не понесу на базар, хоть издохну».
(Из книги «Записки на манжетах»)

Б. Пироговская, 35-а, к. 6)

Я обращаюсь к правительству со следующим письмом:
После того, как все мои произведения были запрещены, среди многих граждан, которым я известен как писатель, стали раздаваться голоса, подающие мне один и тот же совет:
Сочинить «коммунистическую пьесу» (в кавычках я привожу цитаты), а кроме того, обратиться к Правительству СССР с покаянным письмом, содержащим в себе отказ от прежних моих взглядов, высказанных мною в литературных произведениях, и уверения в том, что отныне я буду работать как преданный идее коммунизма писатель-попутчик. Цель: спастись от гонений, нищеты и неизбежной гибели в финале.
Этого совета я не послушался. Навряд ли мне удалось бы предстать перед Правительством СССР в выгодном свете, написав лживое письмо, представляющее собой неопрятный и к тому же наивный политический курбет. Попыток же сочинить коммунистическую пьесу я даже не производил, зная заведомо, что такая пьеса у меня не выйдет.
Созревшее во мне желание прекратить мои писательские мучения заставляет меня обратиться к Правительству СССР с письмом правдивым.
Произведя анализ моих альбомных вырезок, я обнаружил в прессе СССР за десять лет моей литературной работы 301 отзыв обо мне. Из них: похвальных — было 3, враждебно-ругательных — 298.
Последние 298 представляют собой зеркальное отражение моей писательской жизни…
Я прошу принять во внимание, что невозможность писать равносильна для меня погребению заживо...

приказать мне в срочном порядке покинуть пределы СССР в сопровождении моей жены Любови Евгеньевны Булгаковой.
Я обращаюсь к гуманности советской власти и прошу меня, писателя, который не может быть полезен у себя, в отечестве, великодушно отпустить на свободу.
Если же и то, что я написал, неубедительно и меня обрекут на пожизненное молчание в СССР, я прошу Советское правительство дать мне работу по специальности и командировать меня в театр на работу в качестве штатного режиссера.
Я именно точно и подчеркнуто прошу о КАТЕГОРИЧЕСКОМ ПРИКАЗЕ, О КОМАНДИРОВАНИИ, потому что все мои попытки найти работу в той единственной области, где я могу быть полезен в СССР, как исключительно квалифицированный специалист, потерпели полное фиаско. Мое имя сделано настолько одиозным, что предложения работы с моей стороны встретили ИСПУГ, несмотря на то, что в Москве громадному количеству актеров и режиссеров, а с ними вместе и директорам театров, отлично известно мое виртуозное знание сцены.
Я предлагаю СССР совершенно честного, без всякой тени вредительства специалиста, режиссера и актера, который берется добросовестно ставить любую пьесу, начиная с шекспировских пьес и вплоть до пьес сегодняшнего дня.
Я прошу о назначении меня лаборантом-режиссером в 1-й Художественный Театр — в лучшую школу, возглавляемую мастерами К. С. Станиславским и В. И. Немировичем-Данченко.
Если меня не назначат режиссером, я прошусь на штатную должность статиста. Если и статистом нельзя — я прошусь на должность рабочего сцены.
Если же и это невозможно, я прошу советское Правительство поступить со мной, как оно найдет нужным, но как-нибудь поступить, потому что у меня, драматурга, написавшего 5 пьес, известного в СССР и за границей, налицо, В ДАННЫЙ МОМЕНТ, — нищета, улица, гибель.
М. Булгаков.

с товарищами.
Вы будете по нему благоприятный ответ иметь. А,
может быть, правда, вас пустить за границу? Что,
мы вам очень надоели?
Булгаков: Я много думал в последние годы, может ли
русский писатель жить без родины, и мне
кажется, что не может…
Сталин: Вы правы. Я тоже так думаю. Вы где хотите
работать? В Художественном театре?
Булгаков: Да, я хотел бы, но я говорил об этом, мне
отказали.
Сталин: А вы подайте заявление туда. Мне кажется, что
они согласятся. Нам бы нужно встретиться,
поговорить с вами…

выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!
Так поражает молния, так поражает финский нож!
Она-то, впрочем, утверждала впоследствии, что это не так, что любили мы, конечно, друг друга давным-давно, не зная друг друга..."

Из романа "Мастер и Маргарита"

главный герой пьесы, уже одобренной в Комитете по делам искусств, категорически высказался против ее постановки. Причем, в разговоре с
В. Немировичем-Данченко, Сталин сказал, что «пьесу «Батум» он считает очень хорошей, но ее нельзя ставить». Режиссер несостоявшегося спектакля В. Г. Сахновский объяснил Булгакову, почему не приняли пьесу: «Нельзя такое лицо, как Иосиф Виссарионович Сталин, делать романтическим героем, нельзя ставить его в выдуманные положения и вкладывать в его уста выдуманные слова».

Из письма друзей
М. А. Булгакова Сталину