Презентация, доклад к уроку литературы 8 класс

Он хорошо знал не только русскую и украинскую, но и всемирную историю. Историческая тема становится главной в рассказе о Запорожской Сечи.
Автор нарисовал вымышленный провинциальный город, в котором царит пошлость, все чиновники погрязли в пороках. Все заняты сплетнями, мелочными, корыстными интересами. На этом фоне душевно и духовно ничтожных людишек появляется незначащий чиновник из Петербурга, который всего боится

гнездо»

больше десяти картин маслом и акварели: виды Кавказа, Пятигорска, портреты и автопортреты
Автор переводил многих европейских поэтов. Самые знаменитые его переводы «На севере диком», «Горные вершины». В 15-летнем возрасте вслед за В.А. Жуковским он перевел две шиллеровские баллады «Кубок» и «Перчатка»
У этого поэта состоялась дуэль 18 февраля 1840 с сыном французского посланника Барантом, за которую он был вторично сослан на Кавказ.

зажгла…»
«Беда, коль пироги начнет печи сапожник, сапоги тачать пирожник»
«Не презирай совета ничьего, но прежде рассмотри его…»

при графе Минихе. Все мои братья и сестры умерли во младенчестве. Я же еще, даже не родившись, уже был записан в Семеновский полк сержантом. С пятилетнего возраста я был отдан на руки стремянному Савельичу, под его надзором на 12 году я выучился русской грамоте. Я жил недорослем, гоняя голубей и играя в чехарду с дворовыми мальчишками. Когда мне минуло 16 лет, судьба моя переменилась…

постоялый двор, утором снег лежал ослепительной пеленою на необозримой степи.

б. Ему подарен заячий тулупчик, который оказался для него узок. И надевая на себя, распорол его по швам. Бродяга был чрезвычайно доволен этим подарком.

в. Проводил до кибитки и сказал с низким поклоном: «Спасибо, ваше благородие! Награди вас Господь за вашу добродетель. Век не забуду ваших милостей»

царя в голове, – один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой‑нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде..."

снились какие-то необыкновенные крысы.
Право, этаких я никогда не видывал: черные, неестественной величины! Пришли. Понюхали – пошли прочь».

– и жизнь моя
Без этих трех блаженных дней
Была б печальней и мрачней
Бессильной старости твоей

войне, в быту суровом,
В трудной жизни боевой,
На снегу, под хвойным кровом,
На стоянке полевой,-
Лучше нет простой, здоровой,
Доброй пищи фронтовой

жизнь моя перевернулась. Меня забрали от тетки моей, скотницы, в городской дом. Но не прислугой. Вместо сарафана на меня надели розовое шелковое платье. Я до сих пор помню, какое оно было прохладное, гладкое блестящее…
Мне было не по себе. Я не могла привыкнуть к этому. А когда у меня поцеловали ручку, я думала, что потеряю сознание… Теперь-то я знала, что барин – мой отец и что любил меня страстно. Он никогда ничего не запрещал мне, выполнял все мои желания, во всем потакал мне. Наверное. Считал себя виноватым.

цветы удовольствия»

и вой
Протяжный, жалобный, как стон,
Раздался вдруг… и начал он
Сердито лапой рыть песок,
Встал на дыбы, потом прилег,
И первый бешеный скачок
Мне страшной смертию грозил…
Но я его предупредил.
Удар мой верен был и скор.
Надежный сук мой, как топор,
Широкий лоб его рассек…
Он застонал, как человек,-
И опрокинулся. Но вновь,
Хотя лила из раны кровь
Густой, широкою волной,
Бой закипел, смертельный бой!

обнажили шпаги.
Противник был искуснее меня, но я сильнее и смелее, и monsieur Бопре, бывший некогда солдатом, дал мне несколько уроков в фехтовании.
Долго мы не могли сделать друг другу никакого вреда; наконец, приметя, что противник ослабевает, я стал живостию на него наступать и загал его почти в самую реку.
Вдруг услышал я свое имя, громко произнесенное.
Я оглянулся ….
В это самое время меня сильно кольнуло в грудь пониже плеча, я упал и лишился чувств»

же сравнит с Петербургом! Эх, Петербург! что за жизнь, право! Вы, может быть, думаете, что я только переписываю; нет, начальник отделения со мной на дружеской ноге. Этак ударит по плечу: «Приходи, братец, обедать!» Я только на две минуты захожу в департамент, с тем только, чтобы сказать: «Это вот так, это вот так!» А там уж чиновник для письма, этакая крыса, пером только – тр, тр… пошел писать. Хотели было даже меня коллежским асессором сделать, да, думаю, зачем.