Презентация, доклад Футуризм. В. Маяковский

и нравственное наследие, проповедовавшее разрушение форм и условностей искусства ради слияния его с ускоренным жизненным процессом.

В отличие от акмеизма, футуризм как течение в отечественной поэзии возник отнюдь не в России. Это явление целиком привнесенное с Запада, где оно зародилось и было теоретически обосновано. Родиной нового модернистского движения была Италия, а главным идеологом итальянского и мирового футуризма стал известный литератор Филиппо Томмазо Маринетти (1876-1944), выступивший 20 февраля 1909 года на страницах субботнего номера парижской газеты «Фигаро» с первым «Манифестом футуризма», в котором была заявлена «антикультурная, антиэстетическая и антифилософская» его направленность.

ускоренным жизненным процессом XX века. Основные признаки футуризма: — бунтарство, анархичность мировоззрения, выражение массовых настроений толпы; — отрицание культурных традиций, попытка создать искусство, устремленное в будущее; — бунт против привычных норм стихотворной речи, экспериментаторство в области ритмики, рифмы, ориентация на произносимый стих, лозунг, плакат; — поиски раскрепощенного «самовитого» слова, эксперименты по созданию «заумного» языка; — культ техники, индустриальных городов; — пафос эпатажа.

Алексей Кручёных, Владимир Маяковский, Давид Бурлюк, Василий Каменский, Бенедикт Лившиц), в декабре 1912 года выпустившие манифест «Пощёчина общественному вкусу». Манифест призывал «бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч., и проч., с парохода современности» и формулировал 4 права поэтов:
1. На увеличение словаря поэта в е г о о б ъ ё м е произвольными и производными словами (Слово — новшество).
2. Непреодолимую ненависть к существовавшему до них языку.
3. С ужасом отстранять от гордого чела своего из банных веников сделанный Венок грошовой славы.
4. Стоять на глыбе слова «мы» среди моря свиста и негодования.

Основные группы русских футуристов

Кубофутуристы

существу имел с ним очень мало общего. История эгофутуризма как организованного направления была слишком коротка (с 1911 до начала 1914 г.).
В отличие от кубофутуризма, который вырос из творческого содружества единомышленников, эгофутуризм был индивидуальным изобретением поэта Игоря Северянина.

«В отличие от школы Маринетти, я прибавил к этому слову [футуризм] приставку „эго“ и в скобках „вселенский“… Лозунгами моего эгофутуризма были: 1. Душа — единственная истина. 2. Самоутверждение личности. 3. Поиски нового без отвергания старого. 4. Осмысленные неологизмы. 5. Смелые образы, эпитеты, ассонансы и диссонансы. 6. Борьба со „стереотипами“ и „заставками“. 7. Разнообразие метров».

— поэтическое объединение «Мезонин поэзии», созданное в 1913 году московскими эгофутуристами. В него входили В. Шершеневич, Р. Ивнев (М. Ковалев), Л. Зак (псевдонимы — Хрисанф и М. Россиянский), С. Третьяков, К. Большаков, Б. Лавренев и целый ряд других молодых поэтов.
Идейным вдохновителем группы, а также самым энергичным ее участником являлся Вадим Шершеневич.
Эта группа пыталась повторить успех «Гилей» и противопоставить себя ей в литературе. Но в «Мезонине поэзии» не имелось крупных поэтических величин, сопоставимых с Маяковским или Хлебниковым, поэтому его участникам было достаточно сложно выработать какую-то самостоятельную теоретическую базу своей группы. Они всячески подчеркивали родство с петербургскими эгофутуристами, часто публиковались в их изданиях, но занимали при этом достаточно неопределенную позицию.

особенностью в теории и художественной практике участников «Центрифуги» было то, что при построении лирического произведения центр внимания со слова как такового перемещался на интонационно-ритмические и синтаксические структуры. В их творчестве органично соединялось футуристическое экспериментаторство и опоры на традиции.
«Центрифуга» была самым длительным по времени футуристическом объединением. Кроме вышеназванных поэтов, в него входили Божидар (Б. Гордеев), Г. Петников, И. Аксенов и другие. Как поэтическая группа они просуществовали до конца 1917-го, а книги под маркой «Центрифуги» продолжали выходить до 1922 года.

был более литературным направлением, хотя многие из поэтов-футуристов экспериментировали и с изобразительным искусством. С другой стороны, футуризм был источником вдохновения для некоторых авангардных русских художников, таких как Михаил Фёдорович Ларионов, Наталья Сергеевна Гончарова и Казимир Северинович Малевич.

С точки зрения идеологии между итальянским и русским футуризмом также существовали различия. Итальянский футуризм воспевал милитаризм, а его лидера Маринетти упрекали в шовинизме и женоненавистничестве. Позже Маринетти стал сторонником итальянского фашизма. В то же время, представители русского футуризма характеризовались левыми и антибуржуазными убеждениями; ряд их приветствовал Октябрьскую революцию (Владимир Маяковский, Велимир Хлебников, Василий Каменский, Осип Брик, Николай Ассев, Василий Кандинский) и стремились развивать искусство в революционном духе. В русском футуризме немало антивоенных произведений, в противоположность милитаризму Маринетти (поэма «Война и мир» Маяковского, «Война в мышеловке» Хлебникова).

футуристы составили ядро ЛЕФа (Левого фронта искусств), распавшегося к концу 1920-х.

Многие из авторов эмигрировали (Давид Бурлюк, Игорь Северянин, Илья Зданевич, Александра Экстер), умерли (Велимир Хлебников, Александр Богомазов), покончили с собой (1930 — Владимир Маяковский), некоторые отошли от идеалов футуризма и выработали собственный, индивидуальный стиль (Николай Асеев, Борис Пастернак). Крученых с 1930-х годов, после гибели Маяковского и расстрела Игоря Терентьева, отходит от литературы и живёт продажей редких книг и рукописей, что тогда тоже далеко не приветствовалось.

19 июля (7 июля по ст. ст.) 1893 г. И отец, и мать его были потомками казацких родов; отец, дворянин по происхождению, служил лесничим. На протяжении 1902-1906 гг. Маяковский - учащийся Кутаисской гимназии. После переезда семьи в Москву в 1906 г., связанного со смертью отца, Владимир поступает в местную классическую гимназию, 4 класс, однако в марте 1908 г. его отчисляют из 5 класса из-за неоплаты обучения.

учащимся фигурного класса Училища живописи, ваяния и зодчества. В его стенах будущего поэта поджидало во многом судьбоносное знакомство с организатором футуристической группы «Гилея» Д. Бурлюком. Именно в альманахе этой группы - «Пощечина общественному вкусу» - в декабре 1912 г. состоялся литературный дебют Маяковского со стихотворениями «Утро» и «Ночь». В этом же издании был обнародован манифест представителей русских кубофутуристов, в котором художники слова отказывались от творческого наследия национальной литературы. Среди подписавшихся под этим программным документом был и Маяковский.

«Я», пишет трагедию «Владимир Маяковский», носившую программный характер (режиссером постановки и исполнителем главной роли выступил он сам), а также в составе группы футуристов ездит по городам и весям России. Публичные выступления стали причиной его исключения из училища. На протяжении 1915-1917 гг. Владимир Маяковский в петроградской Учебной автомобильной школе проходит военную службу, параллельно сочиняет стихи и поэмы, в частности, «Облако в штанах», «Человек» и др. В 1916 г. вышел первый крупный сборник «Простое как мычание».

Он видел в кардинальных общественных переменах справедливое возмездие за унижения и оскорбления, пережитые людьми в «прежней» жизни, путь к утверждению рая на земле. Его творчество в эти годы приобретает новое социально-эстетическое звучание. На взгляд поэта, футуристическое направление в искусстве созвучно деятельности рабочего класса и возглавляющих его большевиков.
Маяковский поддерживает молодое государство и провозглашенные им ценности доступными ему художественными средствами. В 1918 г. поэт выступает организатором группы «Комфут» («Коммунистический футуризм»), активно сотрудничает с газетой «Искусство коммуны», в 1922 г. - издательством МАФ (Московская ассоциация футуристов). В 1923 г. Владимир Владимирович - создатель «Левого фронта искусств» (ЛЭФ), под эгидой которого собираются литераторы и художники, стоящие на сходных эстетических позициях. В течение 1923-1925 гг. он выступает в роли издателя журнала «ЛЕФ» (на протяжении 1927-1928 гг. журнал восстановлен под названием «Новый ЛЕФ»).

в конце 20-ых Маяковский переживал глубокий внутренний конфликт. Идеалы революции, которыми он жил с юных лет, на которые опирался в построении своей частной жизни, начиная творческой позицией и заканчивая манерой одеваться, входили в противоречие с реальностью – социальной, политической, бытовой. Со всей мощью бескомпромиссного таланта Маяковский обрушивался на общество, которое предавало революционные ценности, обуржуазилось, стала погрязать в пучине формализма (комедии «Клоп» (1928), «Баня» (1929)). Он стал слишком неудобен, подвергался критике, которая считала его не пролетарским писателем, каковым поэт воспринимал себя сам, а временным «попутчиком». При организации выставки, приуроченной к 20-летию творческой деятельности, Маяковский столкнулся с непреодолимыми препятствиями.

показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?

хочет, чтобы они были?
Значит — кто-то называет эти плевочки жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к Богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит —
чтоб обязательно была звезда! —
клянется —
не перенесет эту беззвездную муку!

А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
«Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!»
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!

1914

выдержал:
«Хорошо, хорошо, хорошо!»
А сам устал,
не дослушал скрипкиной речи,
шмыгнул на горящий Кузнецкий
и ушел.
Оркестр чужо смотрел, как
выплакивалась скрипка
без слов,
без такта,
и только где-то
глупая тарелка
вылязгивала:
«Что это?»
«Как это?»

А когда геликон —
меднорожий,
потный,
крикнул:
«Дура,
плакса,
вытри!» —
я встал,
шатаясь полез через ноты,
сгибающиеся под ужасом пюпитры,
зачем-то крикнул:
«Боже!»,
бросился на деревянную шею:
«Знаете что, скрипка?
Мы ужасно похожи:
я вот тоже
ору —
а доказать ничего не умею!»

Музыканты смеются:
«Влип как!
Пришел к деревянной невесте!
Голова!»
А мне — наплевать!
Я — хороший.
«Знаете что, скрипка?
Давайте —
будем жить вместе!
А?»

1914