и «Вымпела», которые буквально ложились на гранаты и своими телами закрывали детей и всех, кто там был. За всю историю этих подразделений не было таких потерь, как в Беслане. Я думаю, что если бы им не помешали сделать то, что они могли, провести штурм, как положено… Прошло уже девять лет – я все равно убеждена: нужно было штурмовать. Не было бы стольких жертв. Были бы силы бежать. Потому что сил бежать не было уже ни у кого. У нас уже 2 сентября были мертвые, и не потому, что их убили. Девочка умерла от диабетической комы. Мальчик – видимо, от обширного инфаркта, от разрыва сердца – жгло в груди у него. На руках у матери умер. Это был ее единственный ребенок. Она психологически была в очень тяжелом состоянии. Она не была крещена, но в один из дней пришла на панихиду, и рассказывала потом священнику: «Сначала было все черно. Потом в один момент чернота расходится – голубое небо, и стоит мой сын, и мне улыбается». И она совершенно стала другой. Крестилась, вышла замуж, у нее уже снова маленький ребенок. И мы очень рады за всех наших мамочек, кто смог снова родить, потому что для них это спасение.
Икона «В память убиенных мучеников бесланских»,